Файролл. Край холодных ветров - Андрей Васильев Страница 44

– А сюда мы будем складывать наши деньги, и кому будет надо – тот будет их отсюда брать.

Ну, вроде бы все нормально, но:

– Только чур, глупости всякие не покупать, ну или хотя бы согласовывать их друг с другом.

Вот и все.

А после станет ясно, что «биовитализация» и «контурирование» – это важно и нужно, тебе же не все равно, как выглядит твоя женщина, тебе же приятно, когда на нее оглядываются? Так что это не глупости. Глупости – это, например, прикольный танк на радиоуправлении, в котором, конечно, нет смысла. Да, смысла нет, но он прикольный! А уж двадцатитомник Вальтера Скотта, тысяча девятьсот шестьдесят первого года (в розовом переплете, и пахнет правильно, старой бумагой) – это и подавно глупость несусветная.

Нет, конечно, тебе скажут:

– Ну если хочешь, то покупай, конечно. Но только давай так – ты сделаешь это завтра. Завтра ты точно будешь знать, нужна тебе эта вещь или нет. Просто за ночь подумаешь, взвесишь и поймешь.

И конечно, завтра ты уже ничего никуда покупать не идешь, поскольку за ночь убеждаешь себя, что тебе это не нужно, да и тащиться за этой вещью уже становится лень. И одной радостью в твоей жизни становится меньше. И вот так, радостью, мы, мужчины, платим женщинам дань за то, что они у нас есть…

Так или примерно так я рассуждал, укладываясь в капсулу и отправляясь в мир, где женщинам – и реальным, и виртуальным – наплевать на то, что у них там с кутикулами. Одни воюют не покладая рук, другие хозяйство ведут, им не до того. И тоже иногда воюют.

В чертогах все было без изменений – сумрачно, немного пахнет плесенью, и где-то стучат каблучки одной из служанок. Я устроился на полу поудобнее и посмотрел, что за оружие мне вчера подарил добряк-кениг.

И то и другое оказалось бесполезным хламом. Если эндинардский трофей еще худо-бедно можно было продать, он мог пригодиться какому-нибудь воришке-полурослику, то двуручная секира оказалась даже не редким предметом, она была самой обычной секирой с двумя левыми характеристиками. Вот же жлобы, что кениги, что разработчики.

После я глянул на шкалу опыта – вроде как накидывали мне то там, то сям экспы, а уровня все нет. Оказалось, что до юбилейного, пятидесятого левела мне оставалось всего ничего, и если не случится какого-нибудь форс-мажора, то быть мне сегодня с «грацем».

Я встал с пола и потянулся. Оно, конечно, не худо бы наконец все-таки разобраться с заданиями – многовато мусора скопилось, что-то еще с Запада осталось, да и восточный след прослеживался, но тратить на это время было жаль.

В зале царила томная обстановка. Кениг уже проснулся и с негой во взоре дул эль из своей кружки, с которой, надо думать, не расставался и во сне. Рядом с ним, положив голову на стол, безмятежно дрых представитель капитула, рыцарь храма и прочая, прочая, прочая… Ну и, судя по стойкому запаху, ползущему из дальнего угла, и похрапыванию, хранитель туалетов и выгребных ям тоже был здесь.

– А, Хейген, – заметил меня кениг и замахал кружкой, зажатой в лапищу. – Как спалось? Жалко, ты вчера ушел, мы еще песни пели потом, а Флоси плясал. Забавно, хотя, конечно, он воню-у-уч…

– Работа такая, – донесся из угла сонный голос. – Меньше гадить надо.

– Поговори мне! – рыкнул на него кениг. – Вот, думаю его в шуты перевести. А то что у меня за двор – шута-то нет? А так станет скучно, кликну его, он и пошутит.

– Правильно, – поднял голову с рук Гунтер. – У папеньки тоже все время шуты были. Помню, тогда в замок его друзья приехали, они вроде как сначала попили, поели, попели, а потом загрустили. И тишина такая в пиршественной зале настала, все молчат, друг на друга смотрят. И тут шут взял и про короля пошутил!

– И чего? – заинтересованно спросил кениг.

– Да ничего, – снова положил голову на руки Гунтер. – Все очень смеялись, а труп шута закопали во рву, за замком.

– Не буду я шутом, ну вас в задницу всех, – подал голос угол.

– Все-таки как разболтался народ, – посетовал кениг. – Надо, надо пару-тройку казней провести, а то сначала неповиновение, потом свобода слова, а потом чего?

– Демократия, перестройка и гласность, – хмуро предсказал я. – Гунтер, мы идем? Уже утро, солнце встало, по листам затрепетало и все такое. Теряем время.

– Да-да, лэрд, идем, конечно. – Гунтер резко поднялся на ноги и слегка пошатнулся.

– Ты давай не скачи так, рыцарь, – посоветовал кениг. – Похмелье – штука тонкая, к нему привычка нужна.

– Кениг, ты нам свитками портала грозился и еще человечка дать хотел.

– Да? – удивился кениг. – Правда?

– Было такое, – вякнул угол и заворочался. – Я сам слышал.

– Нет, ну как осмелел, а? – нахмурился кениг. – Вот что, ребята, свитки я вам дам, и Свена Селедку тоже. Но вот этого тоже с собой забирайте.

– Чего? – Я прямо оторопел. – Да он-то нам на кой?

– А мне он на кой? – вызверился Харальд. – Ты его сюда припер, ты его с собой и забирай!

– Я его обратно отведу, если уж на то пошло, – упер руки в бока я.

– Так его два раза вчера обратно уволакивали уже! – в голос заорал кениг. – Он обратно приползает! Так что забирайте. В крайнем случае оставите его где-нибудь там, куда идете, да и все.

– Ну елки! – взмахнул я руками.

Хорошая у меня подбирается компания для путешествия. Рыцарь-идеалист, наемник из морских королей, проще говоря – морской разбойник, и туалетный служитель – алкоголик и правдолюб. Мечта, а не команда. Бедный я…

Кениг проявил к нам большое уважение, встал и подошел к двери, по дороге громко выкрикивая имена тех, кто должен немедленно к нему явиться. Я же подошел к Гунтеру.

– Ты как? В норме? – участливо спросил у него я. Мне его состояние небезразлично, кто знает, что нас ждет там, за тридевять земель.

– Да, все в порядке, – ответил фон Рихтер. – Сейчас придет наемник, поговорим с ним, и мне надо будет сходить в миссию.

– Зачем? – удивился я. – Чего ты там забыл?

– Своего коня. Как я без него?

– Господи. Конь-то тебе зачем? – Последние десять минут явно не задались. Теперь еще и конь.

– Я рыцарь. Я не могу без коня. И Герцог грустить по мне будет, – кротко произнес Гунтер.

– Кстати, о конях. Скажи мне, каким образом мы по бургам будем объезд делать, при таких-то расстояниях? Этак мы месяц будем по равнинам мотаться, – затронул я животрепещущую для меня тему.

Гунтер замялся.

– Вообще у меня тоже есть свитки перемещений, – наконец выдавил из себя он.

– Ну и прекрасно. Ты ведь во всех бургах был?

– Нет. В двух не был. Но дело даже не в этом… – Фон Рихтеру было явно не по себе.

– Елки-палки, Гунтер, не тяни кота за хвост. – Я уже не знал, что и думать.