Хитник - Михаил Бабкин Страница 44

– Можно подумать, – веселясь, заметил Хитник. – Небось только-только о той рогатке вспомнил и, конечно же, решил ею похвастаться. Причём совершенно не вовремя… Ох и хитрец Федул, ох и пройдоха! Увидел интерес граничника и сходу начал историю придумывать… Любопытно, а нашему бронированному сэру нафига та рогатка сдалась?

Сэр Калбасик со знанием дела тщательно осмотрел стеклянную рогульку, едва ли не обнюхал её; сняв железную перчатку, примерил оружие к руке – рогатка оказалась для граничника маловата, одни кончики прозрачных рожек из кулака торчали – прицелился куда-то вдаль, натянул несуществующую резинку, отпустил. И с сожалением вернул «фамильную ценность» владельцу.

– Уникальное оружие, явно колдовское, – с некоторой завистью признал граничник. – Впервые подобное вижу! Кстати, должен сказать, что я – председатель клуба рогаточников-любителей. Возможно, вы не в курсе, но на нашем Перекрёстке, – сэр Калбасик особо выделил слово «нашем», – существует традиционная мужская забава: стрельба из рогаток по движущимся целям. Если дело с… ээ… Музейной Тюрьмой не чересчур спешное, – сэр Калбасик с надеждой посмотрел на Глеба, – то я попросил бы вас задержаться у нас на сегодняшнюю ночь, поучаствовать в рогаточной охоте. Очень уж хочется увидеть в действии столь уникальный боевой экземпляр… Арестант ваш, как я понимаю, вполне благонадёжен, иначе бы ему ни в коем случае не оставили сей опасный предмет! Вы не против, старший? – Граничник явно принял Глеба за начальника конвоя.

– Не против, – важно выпятив подбородок, изрёк Глеб. – Тем более, что нам всем надо похме… хорошенько пообедать и отдохнуть после трудного утра.

– Именно обед не обещаю, – сэр Калбасик поднял шлагбаум, – но ужин гарантирую. Проходите!

– Долго, однако, нам того ужина ждать придётся, – бабай с унылым видом глянул на небо. – Солнце хоть и не видно, но, сдаётся мне, время близится всего лишь к полудню. Оголодаем, как есть оголодаем… Отощаем.

– Это тут полдень, – вежливо пояснил граничник, – а за переходом, у нас, уже вечер. Будьте любезны, – и сэр Калбасик подтолкнул в спину вдруг заробевшего Глеба, решительно отправив парня в молочно-белый туман. В чародейную пелену, отделяющую таинственный морской сектор Ничейных Земель от не менее таинственного девяносто седьмого Перекрёстка.

На Перекрёстке действительно наступал вечер. Мало того – вечер осенний: тусклое небо там и тут закрывали низкие тучи, из которых моросила пренеприятнейшая водяная пыль. Холодный ветер мёл жёлтые листья по уходящей вдаль бетонной полосе; по левую сторону дороги, за рядом нечастых деревьев, просматривались сжатые поля с обязательным белым маревом вместо горизонта. По правую же – в полукилометре от границы – виднелся посёлок: одноэтажные домики, сложенные то ли из камней, то ли из тёмного кирпича, с крохотными оконцами и островерхими, как у пограничной будки, крышами.

– Опаньки, – первым делом сообщил вывалившийся из тумана Модест, – смотри-ка, а наш эльфовый Федул был невероятно прав! В смысле, не дал мне зря шапку выкинуть, – бабай тут же натянул «будёновку» по самые брови и поднял воротник фуфайки.

Следующим из мутной пелены вышел гном – нет, не вышел, прошествовал – важный, неприступный, с надменно задранной бородкой и стеклянной рогаткой в высоко поднятой руке. Глеб рассмеялся: сейчас брателло Федул здорово напоминал какого-нибудь новоявленного святого, осеняющего неземной благодатью всех уверовавших. Эдакого рогатого святого, с винными пробками вместо нимба.

– Федул, а Федул, – давясь смехом, позвал Глеб, – ты рогатку-то спрячь! Тут ворон много, а они, заразы, на блестящее падки, того гляди, обворуют тебя. Из руки вырвут, ага. Стрельнуть не успеешь… тем более без резинки, ха-ха!

– Где вороны? – пугаясь, воскликнул гном. – Не дам, моё! – Федул поспешно спрятал рогатку за пазуху и лишь потом огляделся. – Обманщик ты, Глеб, разводилово чистейшей воды, – гном сердито погрозил парню кулаком.

Последним из тумана показался сэр Калбасик.

– Идите в посёлок, – граничник махнул рукой в сторону домов, – зайдёте в корчму «Двадцать первый позвонок», скажете, что Калбасик вас прислал. Еду оплатите, а пиво за мой счёт – я, как сменюсь, подойду.

– Пиво! – Федул, не оглядываясь, бегом припустил к посёлку напрямик, по жухлой траве, кочкам и рытвинам; помчался не разбирая дороги. – Бесплатное! Сколько хочешь! Халява! – дальнейшие гномьи выкрики унёс ветер, но и без того было понятно, что Федул невероятно счастлив.

– А почему «Двадцать первый позвонок»? – уже собираясь уходить, спросил Глеб. Просто так спросил, очень уж название забавным показалось.

– Да потому, что «Двадцатый позвонок» сгорел семь лет тому назад, – беззаботно ответил сэр Калбасик, с улыбкой поглядывая вослед убежавшему гному, – во время рогаточной охоты. Ну, и с десяток охотников тоже… ээ… не убереглись.

– Погодите, – начиная нервничать, сказал Глеб. – Значит, был и «Девятнадцатый позвонок»?

– Сожгли шестнадцать лет тому назад, – кивнул граничник, – пятерых схоронили. – Сэр Калбасик, предупреждая очередной вопрос Глеба, добавил: – А «Восемнадцатый позвонок» спалили тридцать четыре года тому назад, девятеро полегли – эх, знатная, говорят, была охота!… Ну, и так далее, до первого «Позвонка» включительно.

– Да с кем же вы тут воюете, а? – подивился бабай, – с огнедышащими драконами, что ли? Из рогаток их лупите, э-хе-хе…

– Что вы, – успокоил Модеста старший граничник, – какие драконы, они в наших краях не водятся, климат не тот! Мы охотимся на нежить, которая в ночь с четверга на пятницу тринадцатого пытается вырваться из Призрачного Замка: всякие зомби, некроиды, умертвия и прочие, посмертно осуждённые к бессрочному заключению преступники. А на нашем Перекрёстке завтра как раз пятница. И именно тринадцатое.

– Ой, – бледнея, сказал Глеб, – чего-то мне неважно… ой, как-то мне хреново… А Федул-то не знает!

– Думаю, нам надо срочно и всенепременно выпить, – мудро решил бабай, вытаскивая из сумки бутыль вина. – Из горлышка будешь?

– Буду, – обречённо ответил Глеб; на ходу раскупоривая бутылку, парень и бабай отправились в корчму «Двадцать первый позвонок».

Радовать Федула предстоящей ночной охотой.