Таня Гроттер и Исчезающий Этаж - Дмитрий Емец Страница 44

– Хорошее замечание, Шито-Крыто! Обычно роковуюпорчу проходили в пятом классе, когда ученики уже овладели большинствомнавыков. Однако сейчас, в связи с некоторыми обстоятельствами, Сарданапалпосоветовал мне провести уроки по роковой порче во всех классах.

Таня и Ванька Валялкин переглянулись. «В связис некоторыми обстоятельствами» звучало грозно и неопределенно. И потомустрашно.

– А зачем такая спешка? Что, кто-то можетее наложить, эту порчу? – поинтересовался Ванька.

Зубодериха скрестила на груди руки. Похожебыло, что вопрос застал ее врасплох.

– Что за глупости, Валялкин? С чего тыэто взял? – нервно ответила она. – И больше чтоб никаких вопросов!Всем ясно? А теперь запоминайте. Действует роковая порча следующим образом:вначале сильная резь в животе, потом тот, на кого она наложена, съеживается истановится похожим на мумию. Снять порчу можно только в течение первых пятиминут. Если эти пять минут упущены, помочь вам не сможет даже Сарданапал. Можносразу заворачиваться в белую простыню и отправляться на кладбище! Все понятно,Склепова?

– Чего уж тут непонятного? –неохотно буркнула Гробыня.

– Вот и прекрасно! Запоминайте дальше!Для снятия роковой порчи существует одно-единственное заклинание: «Дуллиснуллис». Первый слог долгий, в последнем слове ударение на «у». Заклинаниенеобходимо сопровождать двойной зеленой или красной искрой. Кроме того,необходимо крайнее напряжение воли. Если вы замешкались или испугались – этовсе, конец…

Зубодериха сделала внушительную паузу инесколько раз повторила заклинание отвода.

– А теперь перейдем к практическимзанятиям. Есть желающие испытать на себе действие рокового проклятия?

Желающих не оказалось. Все, на ком случайноостанавливался взгляд Зубодерихи, пытались незаметно сползти под парту. РитаШито-Крыто даже как-то ухитрилась стать невидимой. Правда, только частично,потому что одежда все равно была видна.

– Очень жаль, что все такие трусы! –удрученно сказала Зубодериха. – Тогда придется кого-нибудь выбрать самой.

Она прошлась по классу, пристально вглядываясьв каждого из ребят. Гробыня дрожала. Громадный Гуня Гломов безуспешно пыталсяспрятаться за пеналом. У Баб-Ягуна громко стучала нижняя челюсть. ВнезапноЗубодериха остановилась, показала пальцем на Верку Попугаеву и негромкопроизнесла:

– Пробкис вырубонис!

– А-а-а! – Верка завизжала и рухнуласо своего стула.

Гроб на колесиках нетерпеливо захлопалкрышкой.

– Она умерла! Умерла! Ее убили! –закричала Дуся Пупсикова, с ужасом уставившись на свою подругу, неподвижнорастянувшуюся на полу.

Класс замер. По лицу у Попугаевой разливаласьсмертельная бледность, руки были раскинуты. Пунцовел лишь красный, некогдаприщемленный дверью носик.

Зубодериха неторопливо подошла к Верке иприсела рядом на корточки.

– Она умерла, умерла! – продолжалапричитать Пупсикова.

– Умерла, говоришь? Не думаю! Да и не счего! – насмешливо произнесла Зубодериха. – Я только хотела попроситьВеру помочь мне. Да будет вам известно, что «Пробкис вырубонис» – простейшеезаклинание, гасящее свет. Мы проходили это на одном из первых уроков. Мнеобидно, что Попугаева так невнимательно слушает объяснения и имеет такуюдырявую память!

Немного погодя Верка осторожно открыла глаза иприсела, явно пребывая в сомнении, на каком она свете – на том или еще на этом.Все убедились, что она действительно жива и здорова, а если и хлопнулась вобморок, то лишь от страха. Она смогла даже выпустить зеленую искру и погаситьв классе все светильники. Класс погрузился в полутьму, лишь сквозь неплотнозадернутые шторы пробивалось несколько слабых лучей.

– Чудненько, просто чудненько, –сказала Зубодериха. – Роковую порчу обычно накладывают ночью, так что иснимать ее вам придется в темноте.

В голосе у преподавательницы прозвучало хорошоскрытое злорадство. Тане, которая в этот миг смотрела на нее, почудилось, чтосквозь толстые стекла очков Зубодерихи ударил яркий голубоватый свет. Но этодлилось всего лишь миг…

– Гроттер! – вдруг услышалаТаня. – Попрошу вас выйти на середину класса и встать возле моего стола!

Таня вздрогнула и встала. Колени у нее ослаблии подламывались. До сих пор Зубодериха ни разу не посмотрела на нее, так чтоэтот вызов оказался совсем неожиданным.

Цепляясь за парты, Таня вышла к учительскомустолу. Мысли у нее путались. В полутьме она видела, как Зубодериха нацелила нанее свой длинный палец и начертила на сгустившемся сиреневом воздухе страшныйзнак из нескольких пересекающихся линий.

– Фурыллис эббус труфус бонирайисаппедицитус болотомус! – негромко произнесла она.

Страшный иероглиф пришел в движение и сталнаползать на Таню, неторопливо вращаясь и рассекая тьму острыми краями. Девочкавскрикнула и попыталась отбить знак ладонью, но он уже сам растаял.

А потом Таня вдруг ощутила, как желудок у неесжался чудовищным комом. Не устояв на ногах, она упала. Виски ломило, головапульсировала болью. Гроб на колесиках заскрипел и кистями стал отстукиватьпохоронный марш.

Внутри Таня ощутила сосущую пустоту. Из неесловно глоток за глотком, капля за каплей выпивали жизнь. Она пыталась, ноникак не могла вспомнить контрзаклинание… Вообще ни одного заклинания, даже простейшего,полетного, которое произносила по десять раз на дню.

«Я умираю? Или уже умерла? А, какая разница!»– мелькнула равнодушная, какая-то чужая мысль.

Безразличие охватило ее, все остальное онапомнила уже точно в полусне.

– Сражайся! – крикнула ей Зубодериха. –Сражайся! Вспоминай! У тебя осталось только две минуты!

Таня попыталась встать, но пол притягивал ее.Сделав усилие, она сумела лишь присесть. Голова кружилась. Внутри был все тотже мрак и пустота, пустота, пустота. Она равнодушно, почти не различая слов,следила, как округляются в крике губы Зубодерихи, как Ванька Валялкин иБаб-Ягун срываются с места и бегут к ней.

– Дуллис нуллис! – кричал Баб-Ягун.

– Дуллис нуллис! Скажи дуллис нуллис! –тряс ее за плечо Ванька.

Таня и слышала их, и не слышала. Голова у неераскалывалась от тупой боли. Теперь она уже знала, что нужно прознести, чтобыснять сглаз, но почему-то медлила.

Медлила потому, что ей мерещилось, как изтемноты выплывают яркие рубиновые буквы. Выплывают и складываются в краткую истрашную фразу.

– Гряллиум пуллиум! – выпалила Таня, незадумываясь.