Монстр лазейку найдет! - Лизи Харрисон Страница 44

– Как ты думаешь, на концерте будет так же здорово, как и в поезде?

– Ой, даже и не знаю! – хихикнула Фрэнки.

– Я рад, что ты меня заставила выучить слова.

Фрэнки взяла его за руку.

– А я вообще рада всему!

Стадион «Rose Garden» сыпал искрами сильнее, чем все семейство Штейн, вместе взятое. Он был заряжен радостью, до краев наполнен энергией, циркулирующей через тысячи тел, раскачивающихся в такт. Фрэнки наслаждалась этим, как изысканной трапезой.

Костюм за костюмом, песня за песней, Леди Гага держала собравшихся в неослабевающем напряжении, таком сильном, что Билли вспотел, и его бронзатор потек на воротничок белой рубашки – отрезвляющее напоминание о том, какие они все-таки разные. Хотя Билли было все равно, он даже и не заметил. Он обнял Фрэнки за плечи и подпевал «So Happy I Can Die» с восторгом узника, выпущенного на волю.

Во время припева он привлек Фрэнки к себе. Она мимоходом облизнула губы и предоставила инициативу ему. Он повернулся к ней и улыбнулся, как звезда экрана. Между ними возникло это щекочущее ощущение, когда двое вот-вот соприкоснутся, когда отключаются мозги и тело берет верх над всем. В животе у нее снова взорвалась пара шипучек. Толпа вокруг начала расплываться и таять…

И тут Фрэнки хихикнула.

Билли отстранился смущенно и обиженно.

– Ой, извини! – Фрэнки снова хихикнула. – Я так, ничего…

– Точно?

Фрэнки уверенно кивнула. Билли закрыл глаза и снова подался к ней. Она опять хихикнула.

– Ну чего ты?!

– Извини, пожалуйста, – смеясь, ответила она. – Просто еще на той неделе ты был всего лишь… ну… мой лучший друг, а теперь…

И он поцеловал ее. Сперва крепко, словно подтверждая ее слова, а потом нежно, словно доказывая, как он ее любит. Достаточно крепко и нежно, чтобы отвлечь ее внимание от своего покрытого автозагаром лица, пахнущего жженым сахаром.

Фрэнки копировала его движения, точно и умело. Механически, как модельер, который копирует модные тенденции, не умея добавить к ним что-то свое. Фрэнки не испытывала вдохновения. И все же продолжала целоваться, не желая отступать, пока не почувствует привычного фейерверка внутри. Потому что Билли ей идеально подходит! И она…

«Вж-жу-уххх!»

Внезапно Фрэнки вся вспотела. Тело горело, щеки жгло. «Да!» Она придвинулась ближе.

Билли отстранился.

– Это что это?!

Его рубашка была вся в оранжевых пятнах. По лбу текли капли пота. Билли вытер лоб – и он сделался невидимым. Билли вытер тыльную сторону кисти о джинсы – и оставил на них еще одно оранжевое пятно, а на руке – еще одно прозрачное место.

– Ой-ой! Билли, слушай, у тебя…

– Да, я знаю.

Он скрестил руки на груди.

– Пора уже вкладываться в дорогую косметику, – с непринужденным видом заметил он.

Фрэнки открыла сумочку с зарядным устройством и протянула Билли свою косметичку.

– Держи.

– Очень кстати… – смущенно пробормотал он. Ну еще бы! Прилюдно целоваться – одно дело, но прилюдно меняться косметикой…

– Сходи в туалет! – шепнула она.

Не успел он ответить, как их окатило второй волной жара. Билли нечаянно стер и вторую половину лба. Фрэнки чувствовала себя липкой и потной. Она сейчас, наверно, похожа на растаявший кусок ванильно-мятной помадки! Шок в растекающихся глазах Билли подтвердил ее подозрения.

– Что происходит? – спросила Фрэнки, машинально потянувшись к швам на шее.

Билли схватил ее за руку прежде, чем она начала их ковырять.

– Пошли отсюда!

Она хотела было поупираться, чтобы остаться хотя бы еще на одну песню, но она обещала родителям не подвергать себя опасности. А резвиться на публике с зеленой кожей и полуневидимым другом наверняка опасно, даже на концерте Леди Гаги.

Точно две Золушки в полночь, они помчались в свою безопасную тыкву. Но эта тыква была поездом, и там тоже люди…

Опустив головы, они пробирались мимо девчонок в очках, обклеенных сигаретами, с волосами, накрученными на жестянки из-под газировки, в лифчиках из полицейской ленты, в прозрачных кружевных комбинезонах. Они взлетели по ступенькам и бросились к выходу. Внезапно все вокруг сделалось ослепительно-ярким, залитым сиянием ламп дневного света. После живого биения концерта оказаться в тихих, пахнущих попкорном коридорах было все равно что отключиться от розетки на середине зарядки.

Со всех сторон их манили торговцы, продающие атрибутику Леди Гаги. Но Фрэнки даже не глядела в их сторону. Запах попкорна перешибал запах жженого сахара: автозагар стекал с тела Билли и капал на нее. Она хотела было поднять глаза, чтобы посмотреть, сильно ли пострадало его тело, но тут со всех сторон послышались шаги. Некоторые из них, похоже, даже двигались в их сторону. Фрэнки с Билли заторопились и – «Ох!» – врезались в двух парней. На одном из них были увесистые турботинки с обожженными шнурками.

Фрэнки услышала мальчишеский голос:

– Ох ты, ни фига себе! Ну и видок у вас, ребята!

Она, не поднимая глаз, стиснула кулаки. Может, оглушить его и сбежать?

Но тут второй мальчишка сказал:

– Штейн?!

Она тут же заискрила.

– Бретт?

Она подняла глаза, искры так и посыпались.

– Фрэнки, Фрэнки, нам надо идти! – сказал Билли и потянул ее за руку. – Бежим отсюда!

Да, конечно. Надо идти. «Чего ж тогда я стою как вкопанная?»

– Фигассе! Это все оттого, что я пару раз икнул? – спросил Хит. Его рыжие волосы и ресницы тоже были опалены.

Билли посмотрел на свою исчезающую грудь. И застегнул верхнюю пуговицу грязной рубашки размытыми руками.

– Это что за парень? – спросил Бретт у Фрэнки, встревоженный больше тем, что он видит, чем тем, чего не видит.

– Ну а ты как думаешь? – ответил вместо нее Билли.

– Не может быть! Файдин, ты? – Джинсово-голубые глаза Бретта расширились. – Фрэнки, так ты, значит, предпочла его мне, да?

Это был не наезд, он спросил это грустно-грустно.

– Да! – выпалил Билли.

– Нет! – выпалила Фрэнки еще громче. – Ой, то есть я… не в этом смысле! Я…

Она запнулась. Вот бы сейчас ей самой исчезнуть! «А что я, собственно, имею в виду?»

В их сторону катил охранник на сегвее [27].

– Так, ребят, валим отсюда, – сказал Бретт. – На улице ждет сестра Хита с машиной.

Он расстегнул свою синюю толстовку, накинул ее на плечи Фрэнки и поднял капюшон, чтобы скрыть ее лицо.