Хадават - Вячеслав Ковалев Страница 44

Никита открыл глаза, с трудом выныривая из своего тяжелого сна. Он пошевелился, ворочая закоченевшими конечностями. В сторону от него вдруг метнулось какое-то существо. Так вот оно что. Кто-то решил поохотиться на него. Вот так. Не смог поймать себе еду – сам станешь ею. Все просто. Укус, значит, ему не приснился. Какой-то зверь решил попробовать его на зуб. Стараясь не менять позы, Никита осмотрелся. Видно было плохо. Краем глаза он уловил очертания приземистой твари, стоявшей в нескольких шагах. Тварюка замерла в ожидании. Никита тоже решил выждать. Он потихоньку стал напрягать и расслаблять мышцы, увеличивая ток крови, чтобы быть способным к борьбе. Тварь выжидала. При этом она противно сопела и причмокивала. Вот наконец начала движение к нему. Очень осторожно и неторопливо. Шажок. Еще один. Никите вдруг стало до омерзения противно. Лежать вот так в качестве приманки для неизвестной голодной твари и ждать атаки, чтобы самому поймать ее. «До чего же ты опустился, Никитушка». Тварь тем временем подобралась достаточно близко. Вот ее тупоносая морда почти рядом. Все. Сейчас. Никита резко вскочил, навалился всем телом на противника, прижимая к земле, стараясь держать руки подальше от зубастой пасти. Он давил и давил, вкладывая в хватку всю скопившуюся злость. Наконец животное перестало трепыхаться. Никита полежал так еще немного, затем осторожно разжал объятия, выпуская обездвиженное тело. Далось ему это не без труда. Руки задеревенели и слушались плохо. Пошатываясь, Никита встал в полный рост. Теперь он мог рассмотреть своего несостоявшегося убийцу. Существо походило на помесь ящерицы и головастика. У него были коротенькие толстенькие лапки, тупорылая широченная пасть с частоколом мелких острых зубов, коричневатая шершавая шкура. Больше всего Никиту почему-то поразило отсутствие хвоста. Точнее, хвост был, но ужасно коротенький. Сначала он даже подумал, что это обрубок, но потом пригляделся и понял, что все-таки хвост, только недоразвитый. Этот недохвост окончательно уродовал и без того несимпатичную тварь. Он представил, как это мерзкое создание пожирает его.

– Тварь! – Он пнул бездыханное тело ногой. – Что, сожрал?! Сожрал?! – Никита раз за разом пинал его, выкрикивая ругательства.

Успокоившись, присел рядом, устало опустил руки.

– Интересно, ты съедобен, приятель? – обратился он к тупорылой зубастой морде.

У него было два варианта. Первый – бросить тварь и уйти в надежде найти что-нибудь более привычное для восприятия. Второй – попробовать тварь на вкус. Он подумал и выбрал второй. Опыт неудачной охоты с голыми руками уже был, а это все-таки мясо, как ни крути. А значит, его можно есть. Как-то ему рассказывали, что в принципе можно есть все, надо только знать, как. Он вспомнил о различных лягушках, имеющих вредную привычку выпускать через кожу яд. Посмотрел на руки. Вроде все нормально. Еще раз посмотрел на зубастика и решился. Насобирав хвороста, разжег костер, достал трофейный нож и принялся за дело.

Утром он двинулся дальше. За ночь его никто не побеспокоил. «Огонь, наверное, отпугнул». В том, что в этих местах полно живности, в том числе и той, что предпочитает питаться свежим мясом, он не сомневался.

Следующие дни слились в один монотонный поток. Он шел и шел, отмеряя километр за километром. Пейзаж менялся, горы становились все более высокими и непроходимыми: скалы, ущелья, каменистые уступы, причудливо обточенные ветром. Идти стало труднее, но Никита будто не замечал этого. Его главной проблемой оставалась еда. Он не упускал ни малейшей возможности. Пытался охотиться на все, что прыгало, ползало и бегало. Ел яйца из гнезд неизвестных птиц, селившихся в скалах, жевал какие-то плоды, даже траву пробовал.

«Дурак, ты, Никита, – говорил он себе. – Надо было зажарить посильнее пару кусков головастика, завернуть во что-нибудь и взять с собой. А то ведь больше половины тушки осталось». Головастик оказался не то чтобы вкусным, но и омерзения не вызывал. Мясо как мясо: немного жестковатое, но ничего, мы не гордые. А так – жри всякую гадость…

Макс не знал, сколько он просидел перед воротами. Сначала ничего не происходило. Он слышал только шум водопада, и все. Но постепенно шум становился все слабее и слабее, а потом и совсем исчез. Макс сидел в полной тишине. Наверное, он заснул. Наверное, ему снились сны. Наверное, наступила ночь. Наверное. Когда Макс открыл глаза, уже вовсю светило солнце. Ворота были открыты. Он медленно встал. Странное дело, чувствовал он себя вполне отдохнувшим и выспавшимся. Так же медленно он вошел в ворота, попав в небольшой тоннель, который проходил между башнями. Справа и слева виднелись бойницы. Чувство, что оттуда сейчас вылетит стрела, заставило Макса ускорить шаг, чтобы поскорее выбраться из узкого прохода.

За тоннелем располагалась небольшая площадка, упиравшаяся в еще одну башню, которая угрюмо смотрела на него пустыми бойницами. Дорожка сворачивала вправо, упираясь в следующие ворота, которые тоже оказались закрытыми.

«Повторенье – мать ученья!»

Он подошел к ним, пощупал обитые толстенными железными пластинами створки и снова сел у ворот, как и прошлой ночью. В этот раз все было не так. Его то трясло от холода, пробиравшего до костей, то бросало в жар, от которого хотелось снять кожу и повесить ее проветриться. То вдруг его одолевал такой голод, что оставалось лишь тихо скулить, прижав ноги к животу. То его мучила невыносимая жажда, когда самая грязная лужа привела бы его в восторг. Ах, сколько по дороге было воды! Ее можно было пить и пить, сколько хочешь, а он, дурак, не пил! А сейчас пересохший язык прилипает к небу, и глотать больно, будто во рту у тебя вырос целый куст колючек. Макс сидел. Он знал – так надо.

И вдруг все прекратилось. И холод, и жар, и жажда, и голод. Он с трудом разлепил веки. Ворота были открыты. Макс поднялся. Все тело затекло. По ногам радостно побежали миллионы колючих мурашек, вызывая очень неприятные ощущения. Поспешив плюхнуться на пятую точку, он стал судорожно растирать ноги, пытаясь разогнать застоявшуюся кровь. Но руки слушались плохо. Немного придя в себя и обретя способность передвигаться, он вошел в ворота. За ними находился просторный двор. Его он плохо запомнил. Какие-то постройки, лестницы, ведущие то вниз, то вверх. Он шел вперед, не останавливаясь, пока не миновал еще одни ворота, слава богу оказавшиеся открытыми, и наконец попал во внутренний двор замка. Тот самый двор. Тот самый круг с зеленой травой. Он дошел. Постоял немного, надеясь услышать голоса, но вокруг было тихо. Тогда Макс решительно направился к кругу, замер на секунду перед камнями и ступил внутрь. Все случилось так, как он ожидал.

Затрепетало на шпиле черно-золотое полотнище, появились вымпелы, а перед ним возникли Тримир и Ратай. Вот только они были не одни. За ними плотными рядами грудились десятки людей разных возрастов и национальностей. Вот темноволосый смуглый атлет с черными смеющимися глазами. Вот блондин с глазами цвета неба. Небольшого роста кривоногий малый с раскосыми хитрющими глазами. Вот очень странный тип с сероватой кожей и весь в наколках. Вот стройный юноша, вот зрелый, крепко сбитый, похожий на медведя мужик. Но все они были одеты в черно-золотые одежды, а на руке у каждого золотым отблеском светился перстень.