Год зеро - Джефф Лонг Страница 44

Миранда ожидала увидеть солдат или реактивные истребители, с ревом срывающиеся с палубы. Но когда она наконец урвала свободную минутку, на мониторе неожиданно появились зеленые горы и реки. Ее минутка растянулась на час. Земля текла и колыхалась под ней неторопливыми, роскошными волнами. Там, внизу, был рай.

Миранда чувствовала себя так, будто на нее снизошла благодать. Иногда ей удавалось заметить тень самолета, убегающую вперед. Она словно медленно плыла на макушке облака. Леса уступали место ущельям и озерам. Тысячи фламинго поднимались вверх длинной, извилистой вереницей и уходили вдаль розовыми волнами. Миранда проплыла над самцом слона, одиноко бредущим к полному тайн горизонту.

На следующее утро она отыскала капитана.

— Я будто сон увидала, — сказала она.

— Надеюсь, вам понравилось. Я слежу за ней с самого начала. Уже много месяцев.

— За ней? — спросила Миранда.

— За пилотом, — ответил он.

О стольком хотелось его расспросить, что Миранда не расслышала имени женщины, и ее анонимность стала как бы частью путешествия. Где-то она читала, что в Средневековье монахи переписывали тексты, сознательно скрывая свое имя, вот почему Миранда воспринимала пилота не как посредника, а как невидимую, протянутую ей руку.

Капитан поведал ей, что в октябре две атомные подводные лодки и два линейных крейсера отделились от эскадры, чтобы исследовать побережье Южной Америки. Авианосец «Трумэн», с которого взлетал пилот, направили к Африке. Они начали свое исследование буквально с самого начета: ноль градусов широты и ноль градусов долготы — в Гвинейском заливе, у берегов Габона. «Сердце страны тьмы», — сказал капитан. И дальше все было как в фильме «На берегу», только без самого берега. Физический контакт с земной твердью был под запретом.

Эскадрилья «Гремучая змея» насчитывала четыре F-14, оборудованных цифровыми камерами и инфракрасными сканерами. Каждому из них была поставлена задача двигаться строго на восток параллельно экватору, затем ложиться на обратный курс — на запад, чуть южнее экватора, все это время передавая полученные сведения в разведотдел и картографическую службу на борту «Трумэна»… и по недосмотру — капитану, а теперь и Миранде. За четыре месяца с октября авианосец проделал путь на юг вокруг мыса Доброй Надежды, затем — на север почти до Кении.

— Ты не видела самое жуткое, — сказал капитан.

С начала африканского лета исчезло полмиллиарда душ. Неделя за неделей напряженно работали разведгруппы. На первых порах всюду была видна рука человека. Качали нефть из скважин в Габоне. Деревни с тростниковыми крышами лежали внизу, как декорации в ожидании актеров. В Кейптауне белели штакетники. В пригороды Йоханнесбурга по-прежнему поступало электричество, уличное освещение горело в полный накал среди бела дня. Теперь остались лишь животные.

Ночи напролет Миранда странствовала на крыльях самолета. Она усвоила: наилучшие результаты рекогносцировки можно получить, держась на высоте в несколько тысяч футов от земли, чтобы дать камерам, подвешенным под фюзеляжем, оптимальный обзор. Полет на малой скорости обеспечивал экономию топлива, что максимально увеличивало ежедневный диапазон исследования. Пилот очень редко подавала голос, обычно предоставляя своему штурману докладывать на «Трумэн», когда они выполняли поставленную задачу и ложились на обратный курс, «домой». Миранде очень нравился деловитый тон женского голоса. Он казался ей смутно знакомым — акцент, лаконичность.

«Томкэт» шел на север над изумрудно-зелеными плантациями кофе и озерами с такой безмятежной гладью, что была видна рябь на воде от выброса его реактивных двигателей. Гепард, только что настигший газель, и ухом не повел на пролетавший самолет. В Руанде облетели вокруг вулканов. Африка стала ночной молитвой Миранды. Она улетала в разведку на час-другой, а потом, удовлетворенная, отправлялась спать. Удивительно: чем ближе подходила чума, тем она казалась отдаленнее. Словно затянулась рана и осталась одна красота.

Миранда была уверена: пилот не подозревала, что у нее есть электронные пассажиры, наблюдающие за ней с другой половины земного шара. Но в одну из ночей она сообщила, что «Трумэн» завершил свою миссию.

— Мы дорисовали свою часть карты, — мягко сказала пилот. — Если ты сейчас меня слышишь, я возвращаюсь домой, датчу.

Миранда не поняла последнего слова, но оно резко контрастировало с суховатой гармонией речи военных. Оно показалось ласковым и очень личным, и Миранда задумалась: к кому обращено это слово?

Пилот была ей чужим человеком, без имени и лица. Но новость очень обрадовала Миранду.

— Она возвращается домой, — наутро сказала капитану Миранда.

В этом не было необходимости. Его глаза сияли, что послужило для нее намеком.

— «Датчу», — повторила она слово из последней ночной разведки. — Это вы?

— Моя жена и я — мы все еще зовем ее kola t’sana, — ответил капитан. — Наша малютка. Наконец-то она возвращается домой.