Мой Пилигрим - Ксения Татьмянина Страница 44

— В каком смысле «остаться»?

Аурум ушел — за чаем и ужином, оставив нас ненадолго одних. Грим, наконец-то разморозился, снял пальто, разулся и прошел к камину — развернул кресло от него к столу.

— Я бы хотел, Тио, чтобы ты жила здесь. Тут безопасно.

Я с любопытством присмотрелась и невольно отвлеклась от услышанного. Он — дома, в быту. И это потрясающе! В какой из сказок хоть кто-нибудь написал, что драконы могут носить носки? Понятно, что Грим одет по-человечески во все элементы одежды, но я сама себя поймала на том, что есть особый ареол в моем воображении, который до этой минуты не допускал полного реализма. А вдруг сейчас Грим выдохнет, наестся, развалится в кресле, расстегнув ремень на брюках и будет греть свое золотое сердце огнем и выпивкой. Хищническая аура исчезнет, обратив его в полусонного сытого ленивца. Вот получится картина!

Конечно, Грим не станет при гостях, при мне, вот уж совсем-пре-совсем расслабляться. Но все-таки — каков он в час тишины и покоя, а не на улицах и не в войне против Слуг?

— Тио?

— Да с радостью! Но я ни за что не оставлю кота, которого каждый вечер кормлю на чердаке, моего Рыжика. А еще у меня старая собака, потерявшая хозяина, и девочка, потерявшая отца. Мари может работать, закон разрешает, а на деле дите-дитем и ей нужна помощь.

— Дело только в этом?

— Да. Конечно, если здесь нет тюремных правил или армейского устава, а будет дом как дом.

Грим не сел в кресло, сел на стул напротив. Сложил руки, сцепив узловатые пальцы и глядя с противоречивым выражением. Или вот-вот улыбнется, или весь опечалится.

Аурум принес большой медный чайник с деревянной подставкой, глиняные кружки, кувшин молока и хлеб. Поставил плошку сушеных яблок и отдельно для Грима воду.

— Угощайся, Тио. Я сегодня долго сидел с книгами, поэтому ужин без изысков. Здесь так не всегда.

— Спасибо.

Молоко оказалось топленым и нагретым. Я налила его в кружку, чуть разбавила заваркой для аромата и взялась за хлеб. Все свежее и вкусное! Где только достали, затворники? И сколько еще загадок таят эти руины, если дом, Платы Странника, по планировке такой же, а внутри все переделано, и откуда роскошь? Я не с луны свалилась, знаю, что такое ресурсы и как трудно их добывать. Неужели все объясняется магией? Если так, то я тоже хочу!

— Готовите только вы, Аурум?

— Да. К сожалению, ем здесь тоже только я. — Он самокритично похлопал по животу. И сказал о Гриме в третьем лице, ткнув пальцем в него: — А этот упрямец высох на хлебе и воде, как будто в доме нет погребов и кладовых, а с кухни не доносится аппетитных ароматов. Наконец-то есть кто-то, кому могу пожаловаться…

— К вам гости не ходят? Совсем одни?

— Увы. Но, не думай, что мы как дикари — я был женат.

— Ух!

— Да… Келель, милая женщина, которая помогала мне справиться с ершистым характером этого молодого человека, когда он был молодым. Мы не родственники, но Грим — все равно что сын мне… Супругу унес несчастный случай, который даже ветер со всей своей скоростью не смог успеть предотвратить. Последние пять лет этот дом исключительно холостяцкая берлога.

Аурум говорил и говорил, а Грим молчал и уже не смотрел на меня так пристально. Он выпил воду, съел кусок хлеба, и я увидела наконец-то, что он и в этом обычен. Прожевал, проглотил, запил. Да, а в остальном как? Судя по возрасту Аурума, они оба прожили прилично с тех пор, как последний века назад примчался в Черный Замок со своей миссией. Служитель от сана отошел, женщину привел, семья и прочие радости. А Грим?

Паталогический однолюб? Абсолютный аскет? Ему не интересны ни еда, ни женщины, выходит? Он что, как те Пятнадцать Стражей Черного Замка, у которых создатель милостиво отнял желания? Это плохо!

— Мастерская?

Я уловила чуть более интересное слово из всего потока, который старик на радостях вываливал на меня, докладывая о трудностях быта и одиноких вечерах.

— Да, я шью одежду, чтобы развлечь руки, и перевожу книги, чтобы не закисал ум. О, как трудно было достать в городе хорошую швейную машину! Электричество не провести, и в этом тоже беда — работать могу лишь днем, при лампадах — зрение быстро уходит. А вот Гриму все равно — он просиживает у себя сутками, хоть день, хоть ночь.

Я спросила напрямую:

— Как давно вы сюда попали?

Грим вскинул глаза, Аурум поднял брови, но никто не уточнил, почему я выбрала именно это слово — «попали».

— Следующей весной будет полных двадцать лет… давно…

Не сразу Аурум смог продолжать. Сбился, бедняга, с мысли, и какое-то время молчал. Подвигал поближе яблоки, переставлял местами чайник и свою кружку. Выдохнул:

— Какая ты необычная девушка, Тио. И не удивительно, что я так разболтался! Ты же понимаешь, что все не так просто здесь… Что Черный Замок и легенда… для тебя все должно быть необычным и пугающим, но я не вижу и тени сомнений в глазах. Ты будто приходила сюда всегда. Как легко!

— Почему нет? Мало ли что в легендах болтают. Грим вообще переехать предлагает, и я согласна. Жить в сказке — какой дурак откажется?

— Скажи, Тио, а веришь ли ты, что Дух Жажды?..

— Аурум…

Старик спросил осторожно, а вот Грим шепнул предупреждение так, что у меня волосы на руках встали дыбом, словно сквозь дом пролетела шаровая молния и загудел воздух. Даже барабанные перепонки среагировали, дав на миг глухой толчок в уши, и это нечто — волна сильной тревоги, ушла, как круги по воде, в стены и пространство руин.

Я поняла, что больше засиживаться не нужно.

— Ладно… спасибо за ужин, за согрев и общение, но мне еще до квартиры добираться. В выходной могу прийти в гости больше, чем на час, и подробнее послушаю про все, что захотите рассказать.

Аурум растеряно выдохнул:

— Подожди. Останься еще ненадолго, походи здесь, посмотри мою мастерскую. Наверху в левом крыле есть библиотека.

— Потом. Грим, а где мои вещи?

— Идем. — Он поднялся с места. — И я знаю, что сделать, чтобы решить условия твоей задачи. Если ты сможешь заботится обо всех, о ком заботишься, никого не оставляя, ты будешь тут жить?

— Я же сказала.

Мы поднялись наверх и, пройдя вглубь правого коридора, зашли в одну из дверей.

— Милая комната… да! Мой родной!

Не разглядела толком обстановку — кинулась к кровати, на которой лежали вещи — сумка, пальто и нож! Схватила его, сжала рукоять, и будто вернула на законное место часть себя.

— Спасибо, Грим!

Он слегка улыбнулся. Потом полез за воротник, вытащил маленький мешочек на шнурке, а из него — монетку. Положил на ладонь, подкинув так, что та перевернулась в воздухе и произнес: