Истинный принц - Хэйлоу Саммер Страница 44

Я падаю в первое попавшееся кресло и опустошаю кружку с грогом, которую мне протягивает фея. Затуманенным взглядом наблюдаю, как барон снова превращается перед Этци в серый вихрь, а потом возвращается в привычный нам облик. Затем падает перед ней на колено и просит стать его женой.

Я так доподлинно и не узнаю, как она реагирует. Открывает ли беззвучно рот или в недоумении борется со слезами. Я чувствую, что мои глаза закрываются, а щека прижимается к подлокотнику кресла. Ненадолго засыпаю, но громкая декламация Этци Ба́ндита Боргера Шелли очень скоро будит меня.

– Без лишней гордости, свободна духом, – возглашает она, – я больше не хочу принять ту жизнь, в которой сердце самого родного отдельно бьется от моей души!

Наступает торжественная тишина, не прерываемая ни единым вздохом, и сквозь нее я отчетливо слышу, как моя добрая фея украдкой откупоривает свою фляжку с ромом. Но проходит несколько секунд – и вспыхивает настоящий гвалт, вызванный тем, что Этци пытается рыдать громче и растроганнее, чем визжит, пищит и ликует Каникла, что, в свою очередь, заставляет барона еще громче выкрикивать искусно сформулированные излияния о своем невероятном счастье.

Успокоившись, я отпускаю ситуацию – в это мгновение все отлично, и я рада. Где-то в глубине своего разума слышу, как мама напевает свою колыбельную. Тихо и спокойно я погружаюсь в сон.

* * *

Ранним утром, когда за окном еще темным-темно, меня будит пыхтящий, хрюкающий звук. Я сбрасываю с себя десяток одеял, которыми меня вчера заботливо накрыли, и поднимаюсь с кресла, что, надо сказать, дается мне с большим трудом, потому что конечности болят так, будто вчера я перекопала весь сад. Сделав первый неуверенный шаг, я едва не падаю, споткнувшись о хвост Львиного Сердца, который ночью прокрался в салон и уснул беспросыпным сном, заняв большую часть пола.

Едва мне удается восстановить равновесие, хрюканье где-то вдалеке переходит в резкий визг, который будит Львиное Сердце. Тот в шоке набрасывается на меня, посчитав меня тем нападающим. Я уклоняюсь от атаки, перепрыгивая через его хвост, однако цепляюсь за гору одеял, которую до этого швырнула на ковер. Падая, я приземляюсь на живот, и тут Львиное Сердце осознает свое заблуждение. Он мягко толкается в меня своей чешуйчатой мордой, выдувая мне в лицо облачко дыма.

– И тебе доброе утро, – говорю я, медленно, как старуха, поднимаясь на ноги. Видимо, снимать злые чары и освобождать Богов природы куда тяжелее, чем кажется.

Я зажигаю лампу и осторожно подхожу к потрескиванию, скрипу и сопению, доносящимся из холла. Едва свет моей лампы освещает большую комнату с лестницей, я вижу, что мое лучшее пальто – единственное пальто, которое у меня осталось, – лежит на полу. Мшисто-зеленый поросенок с темными полосками на шкуре яростно раздирает ткань. В этот самый момент он отрывает пуговицу, выплевывает на пол, где уже валяется кучка таких же, и засовывает свою маленькую поросячью морду в карман пальто. Пытаясь проникнуть туда как можно глубже, он делает это с такой силой, что я слышу треск разрывающихся швов.

– Стоп! – кричу я. – Прекрати!

Поросенок не обращает на меня никакого внимания, поэтому я падаю на колени рядом со своим испорченным пальто и обнаруживаю на полу пережеванные остатки ветки лесного ореха, которую вчера принесла мне моя фея. Вокруг на полу валяется несколько осколков скорлупы, но орехи, которые должны были исполнить мои желания и связать меня с моими предками, судя по всему, уже исчезли в желудке кабана.

Я решительно хватаю свое пальто и трясу его до тех пор, пока морда поросенка не выскальзывает из кармана. Затем старательно нащупываю в подоле золотую монету, проверяя, надежно ли она спрятана, что, к счастью, оказывается именно так. Прежде чем маленькое чудовище успевает снова взяться за мое пальто, я сворачиваю его и зажимаю под мышкой. Поросенок тут же начинает визжать. Душераздирающе! Львиное Сердце в изумлении стоит у двери, недоверчиво покачивая своей драконьей головой перед лицом такой незрелости. Хотя он и сам едва ли был лучше, когда мой отец привез его малышом из очередного путешествия.

Стараясь заставить поросенка замолчать, я бегу на кухню и возвращаюсь с несколькими сырыми картофелинами, сморщенным яблоком и мисочкой грецких орехов. Голодное животное, которое, по-видимому, вовсе не животное, а противоестественно обновленный Бог природы, не ждет, пока я поднесу ему еду – он подскакивает ко мне одним гигантским прыжком и выбивает миску из моих рук. Содержимое плошки разлетается по всему полу, и зеленый поросенок, похрюкивая, носится зигзагами по комнате, сметая на своем пути все, что кажется ему более-менее съедобным.

А филин ведь предупреждал. «Если освободишь Бога природы, – говорил он, – больше никогда не сможешь от него избавиться». Я начинаю догадываться, что это могло значить, но мне кажется, что проблема с поросенком безобидна по сравнению с тем, кто еще мне может угрожать. Заколдованная голова кабана была опасной атакой. Каждой ноющей от боли клеточкой своего тела я чувствую, что это злобное заклинание жестоко подчинило бы меня, окажись я настолько глупа и позволив повесить кабанью голову в своем доме, вместо того чтобы избавиться от нее, перенеся ее в Царство призраков.

Не думаю, что Вип был посвящен в планы моих врагов. Да и в то, что эта кампания с головой кабана была придумана исключительно дряхлым, прикованным к постели двоюродным дедушкой Випа, как-то слабо верится. Кто-то повлиял на него, чтобы он приказал Випу принести голову заколдованного кабана в мой дом. Из чего следует, что мне нужно поговорить с Випом и его двоюродным дедушкой и выяснить, кто на самом деле стоит за этим подарком.

Если найду виновного, то постараюсь известить солдат Испе́ра. Я знаю, что они патрулируют Запретный Лес. Хватит и того, чтобы они просто передали Испе́ру имя этого волшебника, с которого я сниму маску. Поскольку мой враг в то же время является врагом императора, Испе́р арестует и уничтожит его, как до этого старика Вайдфарбера.

Да, такой план звучит выполнимо. Я надеваю свое изрядно потрепанное пальто и смотрю в зеркало гардероба. Отражение отрезвляет: под глазами глубокие круги, волосы сильно взлохмачены, а пальто выглядит так, будто я отобрала его в жестокой драке у какой-нибудь богатой леди. Отрезвляет и то, как быстро невеста принца снова превратилась в потрепанную, грязную Золушку. Боюсь, такова моя истинная натура.

– Из-за тебя у меня много неприятностей, дорогая мама, – говорю я зеркалу так, как обычно делаю перед сном. – Я, конечно, постараюсь из них выбраться. И твоя мысленная поддержка была бы очень кстати. Помоги мне, пожалуйста. Это было бы так мило с твоей стороны.

Пока я произношу эти слова, мои руки скользят в карманы пальто. В правом кармане большая дыра, но пальцы все же нащупывают единственный лесной орех, который поросенок своим рыльцем засунул под разорванную подкладку. Я увеличиваю пальцем дырочку в слоях ткани, вытаскиваю орех и кладу его в левый карман пальто.

– Спасибо, – говорю я своему отражению в зеркале. – Я оставлю его себе на случай чрезвычайной ситуации. Наверняка это какое-то супероружие против моих врагов.