Сотня свадеб и другие (не) приятности - Анни Кос Страница 44

— Кошмарно холодную скотину!

— До дрожи или терпимо? Прости, я не умею согревающие заклинания делать, не моя стихия абсолютно. Каждый раз побочные явления непредвиденного масштаба получаются.

— Ну, если выбирать между “немного померзнуть” или “зажариться”, то не утруждайся, и так сойдет.

— Понял, — он расстегнул тугой воротник, пододвинул к себе аппарат и полностью погрузился в созерцание сложных переплетений, возникающих на экране. — Ты дыши. И не забывай считать.

В целом, несмотря на абсурд происходящего, совет оказался как нельзя более кстати. Сердце просто выпрыгивало из груди, ладони вспотели, колени мелко подрагивали, а равномерный счет помог немного прийти в себя. Картинка расплылась и перестроилась, теперь вместо хаотичных плетений там появилась целая система векторов, этакая трехмерная сеть с кучей узлов и ребер и четко выраженными осевыми линиями.

Вампир прошипел несколько ругательств, выделил одну область изображения и принялся ее увеличивать и детализировать. Алтарь подо мной пошел мелкой дрожью, в углу экрана тревожно замигала алая звездочка.

— Стеф, не молчи, пожалуйста, — взмолилась я, понимая, что тишина и равномерный гул сводят с ума. — Это нормально? Алтарь не взорвется?

— Не должен, — сдержанно отозвался он. — Но мы на максимальной нагрузке, не отвлекай, надо быстро завершить этот цикл и уйти в перезарядку.

Пришлось заткнуть панику поглубже. Пока, вроде бы, ничего страшного не произошло, верно? И дальше все будет хорошо. А потом кто-то нас заметит и остановит творящееся безумие.

Не знаю, сколько это продолжалось, минуту или час, но вибрации пропали, а картинка изменилось в третий раз, демонстрируя сложную систему взаимно пересекающихся областей самой невероятной формы. Постепенно выражение крайнего напряжения на лице вампира сменилось сосредоточенным спокойствием, а потом — облегчением.

На мгновение Стеф поднял на меня глаза.

— Невероятно! Давай-ка с вливанием проверим.

И снова цветные вспышки, гудение. Меня бросало то в жар, то в холод, по телу временами пробегали легкие разряды тока, дыхание срывалось. Один раз я почти отключилась, до того голова закружилась.

— Лена, не молчи, — требовательный голос Стефа выдернул меня из мутного облака ощущений обратно в реальность. — Как называлась улица, на которой ты жила в своем мире? И какой номер дома.

— Цветочная, пятнадцать “А”, квартира сорок шесть. Какая разница?

— Никакой, но если ты говоришь, значит, в сознании.

— Может, тебе еще и спеть?

— Если хочешь.

— Иди ты! Умник.

— Так, — он удовлетворенно откинулся на спинку стула и прошелся пятерней по вихрам. — Сам себе не верю, но еще одна проверка — и можно будет вздохнуть спокойно.

Он встал и приблизился к алтарю, подцепил чашу, пододвинул ее поближе к себе, вынул из-за пояса кинжал.

— З-зачем тебе ножик? Положи на место сейчас же!

— Ты вида крови боишься? — поинтересовался он, перехватывая мое запястье. — Если да, то лучше отвернись.

— Не смей меня вот этим тыкать! — я забилась в отчаянной попытке вырваться.

— Могу укусить, — предложил он совершенно серьезно.

— Извращенец! Маньяк! Садист!

— Ну, как знаешь, — Стеф ловко уколол мой указательный палец, собрал несколько алых капель в чашу и вернул ее в изголовье алтаря. — Ты что, никогда анализ крови не сдавала? Что у вас там за медицина отсталая в родном мире? Тут, правда, все гораздо сложнее, да и сам аппарат выглядит несколько архаично, зато работает без осечек.

Я обессиленно ткнулась затылком в камень и выругалась уже без всяких оглядок на нормы морали. Пусть только выпустит меня — все волосы вырву. И упокою. Не знаю как, но упокою.

Стеф же внимательно наблюдал за тем, как пентаграмма вокруг алтаря набирает яркость и начинает переливаться всеми цветами радуги. Лицо его побледнело от волнения, он даже губы закусил и, казалось, дышать перестал. Я с удивлением поняла, что вампир взял меня за руку и сжал пальцы так, будто пытался удержать на краю пропасти.

Зеленый, желтый, оранжевый, алый… Кровавые отблески залили фигуру Стефа, перекрасили его лицо и волосы, потушили светлые искорки в глазах.

— Ну же, ну… — простонал он.

Пентаграмма на миг замерла, а затем неохотно потемнела, приобрела сиреневый, синий, голубой и, наконец, белый цвет.

Стеф судорожно выдохнул, выпустил мою ладонь, обхватил себя руками, согнулся пополам и сполз на пол к подножию алтаря. Наступившая тишина резанула по ушам: ни вздоха, ни гудения, даже огонек нигде не щелкнул. Я поняла, что не могу выдавить из себя ни слова. Сердце билось, как сумасшедшее, намекая, что секунды продолжать течь как обычно, но для меня время растянулось и застыло, словно капля остывающего стекла в руках стеклодува.

А потом Стеф засмеялся. Сперва тихонько, но с каждым мгновением все отчетливее и громче.

— Да! Да! Да! Я знал!

Торжествующий вопль эхом прокатился по залу, отразился от сводов, рассыпался сотней раздробленных звуков. Вампир вскочил на ноги, подхватил меня, все еще безвольную и ничего не понимающую, и усадил. Обнял, прижался, шумно вдыхая мой запах, потом отстранился и уставился на меня так, будто увидел впервые. Счастье на его лице было таким безмерным, словно ему только что отменили смертный приговор.

— Лена! Ты все-таки не одна из них! Я верил, верил! Ты — не они! Живая! Понятия не имею, как ты со своим монстром — Паулем, Маулем? —  разговариваешь, но ты не из них, не поглотитель магии! Да, у тебя структура с особенностями, нестандартными потоками, а по направляющим, векторам и замыканиям можно монографию писать, но все равно, ты не представляешь опасности для мира! А значит, тебя не надо устранять!