Разведгруппа из будущего - Юрий Валин Страница 44

Женька понял, что скребется на месте. Зачем лопатку брал, зачем лишнюю гранату? И какой гад такие тяжеленные батареи к рации выдумал? Сука, враг народа.

Штаны на правом колене прорвались, но нога ничего не чувствовала. Нет больше сил, уж лучше пуля. Рядом распластался радист, дергалось узкое худое лицо, провал рта хватал воздух. Сколько ему: семнадцать? Восемнадцать? Мальчишка.

— Брат, тебя как зовут? — прохрипел Женька.

— Евгений, Женя… — радист пытался взять автомат, не получалось, руки совсем ослабели. — Сколько еще, товарищ лейтенант?

— Да пустяки, еще столько же осталось. Дойдем, — Женька оглянулся.

Сверкала бухта, горел у пляжа катер. Остальные отошли, маневрировали. Пульсировали очереди ДШК, стучала «сорокапятка» «морского охотника».

— Вперед! — неразборчиво требовал где-то левее старлей.

— Слышь, тезка, не замерз? — Женька пытался перекричать гул выстрелов, взрывов и стук колотящегося у горла сердца.

— Куда там. Мокрый, как в бане, — выдохнул радист, упираясь лбом в исцарапанные руки.

— Так у тебя «Северок» на горбу? Должен холодить…

— То-то и трясет меня. А вас? Как же вы без очков?

— Так я в темноте лучше вижу, — прохрипел Женька — очки он снял еще внизу, похоже, подлая оптика в вещмешке даже не треснула. — Давай, тезка, не спи, замерзнешь.

Радист, плача и смеясь, поскребся вперед…

Вот они, стены адмиральского домика. Стрелял куда-то вверх старшина. Рвались сыплющиеся бесконечным градом гранаты. Женька помог отползти под уступ раненому.

— Автомат подай. Туда, правее держите, там пожиже, — все дергаясь в горячке и зажимая бок, простонал десантник.

— Вижу! — радист приподнялся на коленях. — Вон проход. Ступеньки…

— Не вставай! — Женька наконец разглядел вспышки за камнями, всадил туда очередь из ППС. — Обойти нужно.

Все равно выползли к ступенькам. Лежал за «Дегтяревым» сосредоточенный пулеметчик:

— Не суйтесь пока. У них там гранат цистерна…

Неожиданно Женька различил на площадке впереди знакомую фигуру — Катька вжалась спиной в стенку, выложенную камнем. Быстро, с ловкостью жонглера, швырнула прямо над головой две гранаты. Казалось, «лимонки» отскочат ей прямо на каску. Видимо, риск и вправду был — начальница нырнула за дерево… Наверху громыхнуло. Орали немцы. Правее тоже рвались гранаты. Прямо на сложенную из старинного камня отвесную стену, подсаживая друг друга, лезли десантники.

— Пошли! — пулеметчик выдал длинную очередь.

Женька и радист на пьяных, непослушных ногах кинулись к лестнице, откуда-то выскакивали еще бойцы. Выбралась, цепляясь за измочаленные ветви, Катрин:

— Живы? Балаболку свою берегите…

Женька зачерпнул струйку воды, текущую из трубы источника. Вода пахла каменной пылью, но все равно была вкусная. Тут же поддали сапогом пониже спины:

— Вперед! Какой пример показываешь, лейтенант? До фирменного джин-тоника потерпеть никак нельзя?

Между строений монастыря уже шел бой. Первый взвод сцепился с немцами. Задача была не задерживаться, идти дальше — к траншеям. Раненый старлей выпустил две зеленые ракеты — сигнал для бомбардировщиков…

Спуталось все. Ворвались в траншеи. Под гранатные взрывы, под многоголосое рычание. Женька сам рычал-кричал, только поэтому и знал, что «полундру» орали. Всадил очередь в немца с гранатой, почти в упор, мундир на животе упавшего обер-ефрейтора тлел в темноте. Бежали с обеих сторон немцы. Бойцы сжались, прячась от их пуль на дне траншеи, — Женька-«Северок» бил длинными в одну сторону, сам Женька резал в другую. Катрин распласталась за бруствером — у нее был ППШ с «рожком», — стреляла, неудобно выворачивая автомат. Требовал связь повторно раненый старлей. Потом лежали прямо на немецких трупах, — бог знает откуда били, плотно накрывая, свои же тяжелые минометы. При вспышках разрывов Женька видел подбитые рядами гвоздей сапоги унтера с раскроенным черепом. Все хотелось зачем-то угадать: здесь получал или успел в них твердь фатерлянда потоптать? Разорвет, и не узнаешь…

Но 120-мм мины легли все-таки с ювелирной точностью. Развеялась невыносимая гарь, но двинуться вперед не давал пулемет в дзоте…

Дзот залил бледно-оранжевыми струями уцелевший огнеметчик, упал сам, опустевший бак РОКС [50]прошило очередью — по плечам убитого потекли вялые языки огня. Ворвались в траншею. Старлея — командира роты — застрелили в спину. Женька швырял гранаты в блиндажи и глубокие «лисьи норы». Приходилось следить за «Северком»-копушей. Потом лихорадочно собирал гранаты с дохлых немцев. Мичман, принявший командование, кричал, чтобы тащили немецкий пулемет.

Немцы далеко не ушли, отчаянно контратаковали. Трофейный МГ скосил десятка два, но в траншею «гансы» все равно ворвались. ППС опустел, Женька хранил в «вальтере» два последних патрона, рубил лопаткой — норовил под каску или по пальцам. Прыгучий, как обезьяна, фельдфебель успел задеть, пропороть плечо штыком. Лопатка чавкнула, разрубила «гансу» горло…

— Продершимся, — едва выдавливал, пытаясь сплюнуть кровь, мичман — у него была сломана челюсть. — Швязь есть, порядок на корабле.

Занимало оборону человек двадцать. Наверное, не всех остальных побило. Из монастыря приполз связной, — оказалось, с десяток десантников заплутали в темноте, закрепились у склона. Даже радист там уцелел. Потом и раненые, и все кто мог подтянулись.

— Шюда давайте, — скомандовал мичман. — До утра продершимся. Артиллерия помошет…

Собралось прилично бойцов. Раненых определили в блиндажи. Появилась Катрин с немецкой снайперской винтовкой.

— Эй, ошобый, не раздумала? — спросил мичман. — Не ваше вроде дело.

— Мое, — начальница пыталась в темноте оценить подобранную немецкую плащ-палатку. — Продержитесь?

— Шо шпрашивать? Только много бойшов дать не могу. Шама понимашь.

— Мне много не нужно. Я моряков с детства уважаю, но сейчас пластуны нужны. Аккуратно пойдем, без «полундры». И радиста бы…

— Я пойду, — сказал «Северок». — У Васильича дочура малая.

Женька молча глянул на начальницу. Она отрицательно качнула каской:

— Уговор был. Тем более плечо у тебя. Работай. Там двое подбитых сидят. Растряси гадов.

* * *

Они уползли. Восемь человек. Частью в немецких плащ-накидках, частью в своей выгоревшей форме. Пятеро десантников, вдоволь распробовавших вкус траншейной войны под Новороссийском и Керчью, Женька-«Северок», и единственный оставшийся в живых огнеметчик. И она, штатский старший сержант, фальшивая контрразведчица, воительница с открытой судьбой, вечно выбирающая способ умереть позамысловатей. Умеет собирать команду. В последний момент все-таки обернулась, нашла глазами. Сделала жест англоязычный, абсолютно чуждый коммунистической морали.