Сеятель бурь - Владимир Свержин Страница 44

Навстречу легкой кавалерии французов с правого фланга союзников ринулись гусары и казаки, спеша отогнать вражеских шевальжеров и дать возможность пехоте пересечь злосчастный ручей. Всего-то несколько шагов по зыбкому льду да полминуты, чтобы выбраться на берег. Сейчас, похоже, эта невзрачная водная преграда грозила превратиться в непроходимый ров. Французские артиллеристы, и без Наполеона умеющие обращаться с пушками, на минуту оставили в покое истерзанных гренадеров и обратили жерла орудий в сторону разворачивающихся в лаву русских всадников. Грохот, и пронесшееся над головами гусар французское ядро с противным звуком шмякнулось в подтаявшую ледяную корку, покрывавшую крошечный огород рядом с нашим укрытием. Комья снега и земли взметнулись к небу, и убогий дом неведомого рыбака вздрогнул от ужаса. Еще взрыв, и подпертая колом дверь, сорвавшись с петель, влетела в комнату, точно пытаясь убежать от приближающегося боя.

– Ребята, кажется, пора-таки прятаться. – Лис обвел глазами комнатенку, ища лаз под полом. – Ага, вот, есть. – Он рывком преодолел расстояние до убежища, стараясь как можно меньше задерживаться на фоне оконных просветов. Крышка люка откинулась, Лис присел на корточки, наклоняясь над образовавшимся лазом. – О-о-о, господа аристократы, место, кажись, занято.

– Что ты имеешь в виду? – быстро спросил я в тот момент, когда очередное ядро, насквозь пробив кровлю, плюхнулось ярдах в двадцати от нашего убежища.

– Есть две новости, обе плохие. С какой начинать?

– С первой, – обреченно вздохнул я, понимая, что если уж мой друг внезапно утратил обычную невозмутимость, то новости действительно отвратительные.

– Номер раз, – опуская крышку подпола, хмуро проговорил Лис. – Подвал эдак по грудь залит талой водой. И номер два. В этой воде плавают вероятные хозяева этого дома. И, кажется, не они одни.

– То есть как? – побледнел Мюнхгаузен.

– Я бы сказал, в зарубленном виде, – процедил Сергей, – Как это говорится, ужасы войны. Что за идиотизм? Зачем людей было почем зря гробить?!

Между тем бой становился, разгораясь, все жестче и жестче. Остановленная встречным ударом французской кавалерии армия правого фланга потеряла всякую надежду завладеть дорогой, ведущей к вражеским тылам, и теперь рубилась с отчаянной яростью, но без видимого успеха. Ослабленная потерей легкоконной бригады, отряженной на спасение штурмовых колонн пехоты, она не могла продвинуться ни на шаг вперед. Сзади же ее поджимал берег Гольдбаха, вернее, его берега, поскольку здесь речушка распадалась на два рукава, каждый из которых был пусть и небольшим, но досадным естественным препятствием.

– Да, попали, как зерно меж жерновов. – Лис хмуро глянул в зияющий дверной проем. – Вальтер, глянь-ка, кажется, фронту нашей кавалерии таки вломили. Точно-точно, гаплык! Их с двух сторон кирасирами зажали! – Слова моего «штатского» друга были чистой правдой. Его военному опыту мог позавидовать если не сам Наполеон, то уж многие из его генералов наверняка. – Смотри-ка, – Сергей вытянул указательный палец вперед, – похоже, совсем ататуй настал. Видишь, гусар сюда с полковым штандартом ломится, а за ним пять железнобоких, черта бы колченогого им под седло.

Зоркий глаз прирожденного стрелка не обманул Сергея. Гусар в красном ментике и синих чакчирах [15]мчал в нашу сторону на гнедом черкесском жеребце, едва касающемся поверхности земли своими копытами. Темно-серый плащ гусара развевался за спиной подобно дымному шлейфу за сбитым самолетом. Над головой всадника рвалось из стороны в сторону, точно в панике, тяжелое полотнище штандарта.

– Лейб-гвардии гусар, – рассматривая форму лихого наездника и знамя, проговорил я. – Штаб-офицер.

– Верно, – согласился барон.

Между тем сильный конь в два прыжка перенес седока через изрытую ядрами заледеневшую речушку и рывком выбрался на берег.

– Уйдет, – с удовлетворением созерцая бешеную скачку, прокомментировал Лис. – Гусарский конь на ходу куда легче кирасирского.

Его замечание было встречено согласными кивками. Пятеро кирасиров, изо всех сил погонявших своих рослых тяжелых лошадей, при всем желании не могли нагнать офицера, увозившего от них вожделенный трофей. Сознавая это, они силились поймать на мушку быстро движущегося всадника, но меткая стрельба на галопе – режиссерская вольность авторов голливудских вестернов, и потому французские кирасиры продолжали безнадежную погоню, втайне надеясь, что военная судьба подарит им нечаянный шанс. Увы, шальная надежда действительно не обманула их.

В тот миг, когда гусар единым махом преодолевал низкую изгородь, окружавшую рыбачью лачугу, очередное ядро воткнулось в снег в пяти ярдах перед ним. Взрыв потряс округу, точно удар кулаком по столу. Дом вздрогнул, роняя мох из щелей. Гнедой скакун вздыбился, последним движением закрывая хозяина от роя осколков, и рухнул на спину с невыразимым то ли ржанием, то ли стоном.

– Мамашу вашу! – Оттолкнувшись от пола, Лис бросился выручать соотечественника, точно бегун с низкого старта.

Впрочем, я был намерен предпринять то же самое, и потому дополнительная команда была излишней. Расстояние, отделявшее нас от поверженного офицера, исчислялось шагами. Но тут бежавший впереди Лис резко затормозил, останавливающим жестом вскидывая перед собой руки:

– Э-эй, приятель, шо за дела? Не надо глупостей!

Из– под рухнувшего коня, выцеливая грудь моего друга, поднималась рука, сжимавшая пистолет.

– Мы не французы, родной, мы свои. Из плена бежали.

– Окажите любезность, помогите выбраться, – послышалось в ответ, и рука с пистолетом опустилась. – Мне ногу придавило!

Мы подскочили к раненому, намереваясь совместными усилиями приподнять отяжелевшую тушу коня, и в эту минуту на берегу появились чувствующие уже на зубах вкус добычи кирасиры.

– Эй, пехота, что выделаете? – размахивая палашом, яростно заорал один из них с эполетами лейтенанта на плечах.

– Тупой лошадник! – немедля возмутился я, вновь становясь майором Дюфоржем. – Не видишь, что ли, мы достаем из-под коня нашего пленника.

– Это наш пленник! – в один голос завопили кирасиры, пытаясь наехать конями на бог весть откуда взявшихся конкурентов.

– Ага, держите карман шире, – припадая на колено и вскидывая ружье, заявил Лис. – С какой это бастильской колокольни он ваш, когда мы только что взяли его в плен?

– Но мы его преследовали!

– Если б все бабы, которых я преследовал, становились моими женами, у меня б был гарем больше, чем у царя Соломона. Валите отсюда и не мешайте работать!

– Да вы!… – Возмущенный лейтенант, уже числивший себя Гетайром Доблести, взмахнул палашом.

Я отскочил в сторону, наводя на него пистоль:

– Конрад, Гийом, Шарль! Возьмите-ка на мушку этих торопыг.