Отомщенный любовник - Дж. Р. Уорд Страница 44

Хекс хотела заняться делом, конечно, но ей нельзя доверять. Когда принцесса рядом. Он отвернется на одну секунду, и стены хибары покроются свежим слоем краски… отвратительного происхождения.

Как всегда, Рив припарковался на грунтовой парковке, которая пролегала под темной стороной горы. Других машин не было, он также ожидал, что колея, пролегавшая от стоянки, также будет пустой.

Он посмотрел через лобовое стекло, в его глазах все предстало в красных тонах и двухмерной плоскости, и хотя он презирал свою сестру со стороны отца, ненавидел смотреть на нее, и желал, чтобы этот грязный секс наконец закончился, его тело больше не было онемевшим и замерзшим, оно ожило, кипело энергией: член в его брюках встал и приготовился к тому, что вскоре произойдет.

Если бы он мог заставить себя выйти из машины.

Он положил руку на дверную ручку, но не мог потянуть ее на себя.

Так тихо. Тишину нарушал лишь мягкий гул системы охлаждения двигателя Бентли.

Без серьезной на то причины, он подумал о приятном смехе Элены, именно это воспоминание заставило его открыть дверь. Быстрым движением, он высунул голову из машины, тогда же его живот с силой сжался, как кулак, и его почти вырвало. Когда холод умерил тошноту, Рив попытался выбросить Элену из головы. Она была такой невинной, благородной, он не мог думать о ней, собираясь сделать свое дело.

И это удивительно.

Защищать другого от жесткого мира, смерти и опасностей, грязи, мерзости и порока – едва ли в его натуре. Он поступал так лишь по отношению к трем нормальным женщинам в его жизни. Для той, что дала ему жизнь, той, что он вырастил как своего собственного ребенка, и малышки, которую недавно родила его сестра, он готов на любые угрозы, готов убить голыми руками все, что причинит им боль, найти и уничтожить любую, даже малейшую угрозу.

И каким-то образом неловкий разговор с Эленой несколько часов назад занес девушку в этот очень короткий список.

И значит, он должен оградиться от нее. И трех остальных.

Рив смирился с ролью шлюхи, потому что дорого обходился той, кого трахал, и, к тому же, он не заслужил чего-то лучшего, чем проституция, учитывая, каким образом его настоящий отец оплодотворил его мать. Ответственность лежала на нем. Он один заходил в хижину и заставлял свое тело заниматься этим.

Те несколько нормальных женщин в его жизни, должны остаться далеко позади от всей этой грязи, и значит, приходя сюда, он должен стереть их из мыслей и сердца. Позже, когда он оправится, примет душ и выспится, он вернется к воспоминаниям о глазах Элены цвета ириса, ее запахе корицы и том, как она смеялась помимо своей воли во время их разговора. Сейчас же, он вытеснил ее, свою мать, сестру и любимую племянницу из лобной доли, упаковывая каждое воспоминание в отдельную секцию своего мозга, закрывая их там.

Принцесса всегда пыталась проникнуть в его голову, и Рив не хотел, чтобы она знала о дорогих ему людях.

Когда сильный порыв ветра почти треснул его по голове автомобильной дверью, Рив сильнее закутался в соболиную шубу, вышел из машины и запер Бентли. Он шел по тропинке, земля под его Коул Хаан была промерзшей, грязь хрустела под его подошвами, жесткая и непокорная.

Технически парк был закрыт на сезон, главная дорожка, ведущая мимо плана горы и съемных хижин, завешена цепью. Но, скорее погода держала посетителей в стороне, а не служебный персонал Парка Адирондак. Перешагнув через звенья, Рив прошел мимо журнала регистрации посетителей, подвешенного на зажиме, вопреки тому, что никто не должен был входить на территорию. Он никогда не записывал свое имя.

Ага, потому что человеческим лесникам на самом деле не следовало знать, что происходит между двумя симпатами в одной из тех хижин. Тоооочно.

Единственная положительная сторона декабря – лес был менее клаустрофобным в зимние месяцы, дубы и клены представляли собой голые стволы и ветки, являя взору звездную ночь. Вокруг них развлекались хвойные, их пушистые ветви в своеобразном древесном стиле слали к черту своих полуголых собратьев, это была расплата за снежное покрывало, которым красовались другие деревья.

Переступив границу леса, он шел по главной тропе, которая постепенно сужалась. Маленькие тропки отходило влево и вправо, отмеченные деревянными знаками вроде «Пешеходная Дорожка», «Удар молнии», «К вершине, длинная» и «К вершине, короткая». Он шел прямо, дыхание облаками вырывалось изо рта, застывшая земля под туфлями громко хрустела. Луна над головой была яркой, благодаря симпатическим потребностям Рива, выбравшимися из-под контроля, острый полумесяц приобрел рубинный цвет глаз его шантажистки.

Трэз появился в виде ледяного ветра, пронесшегося по тропинке.

– Хэй, приятель, – тихо позвал Рив.

Голос Трэза раздался в его голове, когда Тень сгустилась в воздухе мерцающей волной. РАЗБЕРИСЬ С НЕЙ БЫСТРО. ЧЕМ РАНЬШЕ МЫ ДОСТАНЕМ ТЕБЕ ТО, В ЧЕМ ТЫ БУДЕШЬ НУЖДАТЬСЯ ВПОСЛЕДСТВИИ, ТЕМ ЛУЧШЕ.

– Как получится.

РАНЬШЕ. ЛУЧШЕ.

– Посмотрим.

Трэз выругался и растворился в холодный порыв ветра, который устремился вперед, с глаз долой.

Правда крылась в том, что как бы Рив ненавидел приходить сюда, порой он не хотел уезжать. Ему нравилось причинять принцессе боль, и она была хорошим соперником. Умным, быстрым, жестоким. Она служила единственным выпускным каналом для его плохой стороны, и, как бегун, изголодавшийся по тренировкам, он также нуждался в упражнении.

К тому же, может, то же самое было с его рукой: абсцесс приносил удовольствие

Рив свернул налево, ступив на тропинку, которую хватало лишь ему одному, и достаточно скоро показалась хижина. В лунном свете ее бревна казались цвета розового вина [88].

Оказавшись у двери, он протянул вперед левую руку, и, обхватив деревянную ручку, вспомнил о Элене и о том, как она беспокоилась о его венах.

На короткое, предательское мгновение к нему вернулся звук ее голоса: «Я не понимаю, почему ты не заботишься о себе».

Дверь вырвалась из его хватки, распахнувшись так быстро, что с силой ударилась о стену.

Принцесса стояла в центре хибары, ее ярко-красная мантия, рубины вокруг шеи и кроваво-красные глаза – все было цвета ненависти. С длинными волосами, убранными наверх, бледной кожей, живыми скорпионами в качестве сережек, она была чистым ужасом, куклой Кабуки [89], собранной рукой злого мастера. И принцесса была злом, ее тьма накатывала на Рива волнами, исходя из центра ее груди, хотя сама она не двигалась, и на лице, напоминавшем луну, не было ни капли хмурости.

Но ее голос был гладким, как лезвие.

– Никакого пляжа в твоих мыслях этой ночью. Нет, никакого пляжа сегодняшней ночью.