Сокол на запястье - Ольга Игоревна Елисеева Страница 44

Ярмес подтащил к разложенной на полу овечьей шкуре для гостьи еще пару шкур.

— Я хочу спать. — сказала Умма. — Я очень устала.

Он с удивлением поднял на нее глаза. Видимо, ему не приходило в голову, что кто-то, кроме него, может устать.

— Мне просто неприятны дети Крайлад… — зачем-то пояснила девушка. — Они грубые.

Ярмес понимающе хмыкнул, продолжая раздеваться.

— Я уже неделю ищу брата…

Он протянул руку и развязал кожаный пояс Уммы.

— Может быть ты слышал…

Ярмес кивнул.

— Тише, медведица. Я много чего слышал. — шепнул он. — Тебе надо уходить и как можно скорее.

— Почему? — удивилась Умма. — Она была так измучена, что плохо соображала.

— Нас слушают. — он предостерегающе поднял руку. — Ты хоть разденься.

Не зная почему, Умма повиновалась. Ее пышная нагота произвела на него должное впечатление. Она увидела, как сверху ее накрывает большое мускулистое тело, и тихо всхлипнула, поняв, что Ярмес уже овладел ею.

— Теперь слушай, — он приник губами к ее уху и небыстро двигался в темноте. — Постарайся не закричать, когда я скажу. Они убили твоего брата и уже неделю едят его мясо. И сегодня варили тоже. Хорошо, что ты не могла проглотить ни куска, только хлеб зря крошила. А то бы они накормили тебя Бером.

Он вовремя зажал ей рот ладонью, потому что Умма стала хрипеть и вырываться. Хватка у него оказалась волчья. Когда девушка затихла, Ярмес продолжал:

— Одежду сожгли в костре, на улице, а кости бросили собакам.

— Почему я должна тебе верить? — простонала Умма. — У нас договор. Здесь его женщины.

— У вас договор, — зло сообщил он, — а у них был праздник Ущербной Луны, когда Мать обращается Белой Сукой и похищает людей. Не вовремя твой братец пожаловал. Они сначала сошлись с ним, напоили перебродившим медом, а когда он захмелел, зарезали его. Ночью дело было, все уже спали. А утром только рады были, что мяса прибавилось. Страшные люди здесь живут. — он осекся.

Умма плакала. Ее тело все обмякло и съежилось, а по щекам текли потоки слез.

— Уходить тебе надо. — мягко увещевал ее Ярмес. — Я выведу тебя, не бойся.

Он уже закончил и теперь лежал рядом, накрыв тело девушки краем волчьей шкуры.

— Нет, — хрипло простонала она. — Я соберусь с силами и убью их.

— Сумасшедшая. Их много.

— Увидим. — Умма отвернулась от него и не в силах больше сдерживаться, в голос зарыдала.

— Эй, Ярмес, уж не обидел ли ты гостью? — раздался недовольный голос Крайлад.

— Нет, — невозмутимо отозвался племянник. — Она оплакивает своего брата. — он положил сзади руку на голову Умме и стал гладить ее по волосам, то и дело натыкаясь на обрезанную прядь от второй косы.

К рассвету девушка успокоилась, перестала плакать и ненадолго забылась коротким сном. На этот раз ей приснился Бер, который сидел на корточках у костровища Собак и показывал сестре обгоревшие бляшки от своего пояса.

На утро Умма проснулась и устроила хозяевам то, что и обещала.

* * *

— Сучье племя! Не подходи! — за поясом у девушки торчал кремневый нож с плоским лезвием. Перехватив косы своих пленниц одной рукой, Умма другой вытащила оружие и приставила его к горлу старшей из сестер. — Отдай мне их, Крайлад. — прохрипела она. — И покончим счеты между нашими семьями. Сюда вскарабкаются все Медведи. Двое пропавших — многовато для нашего рода. За нас будут мстить.

— Не дури, Умма. Никто вас не найдет. — сухо бросила хозяйка стойбища. — Не всякий будет рыться в золе! — и обернувшись к сыновьям, махнула рукой. — Заткните ей пасть!

Умма, осознав, что терять ей нечего, нажала на нож. Желтоватое лезвие окрасилось кровью, и жертва, как подкошенная рухнула к ногам гостьи. В тот же самый момент вторая женщина рванулась из последних сил и отскочила от Уммы, оставив клок волос у нее в кулаке. Оглушенная болью она обеими руками схватилась за голову и рухнула у входа в пещеру. С ее темени был содран кусок кожи.

— Горит! Горит! Голова горит! — выла Собака. — Убейте ее!

Братья и так уже не нуждались в ободрении. Они толпой ринулись на Умму и смяли бы девушку, если б сбоку на них не налетел Ярмес.

Он размахивал увесистой буковой дубинкой, расчищая вокруг свободное пространство. Его палка опустилась на голову одному из нападавших, и тот отвалился в сторону, зажимая кровавую вмятину на лбу. Одной рукой Ярмес помог Умме подняться, и та снова вступила в бой.

— Чтоб ваши матери рожали только дохлых младенцев! — вопила девушка, орудуя кулаками. Она была сильной, очень сильной. Брыкаясь и сопя медведица отбивалась от мелких жилистых Собак, облепивших ее огромное тело, как гончие на травле.

Шум стоял такой, что никто в стойбище не услышал приближающийся стук копыт. Поэтому, когда на дороге, переваливавшей со склона горы на ее гребень, показались всадницы, таща своих коней в поводу, на них даже не обратили внимания.

— Верхом! — крикнула Бреселида. — Оружие готовь! В драку не вступать.

Измученные женщины взгромоздились на усталых кляч, у которых уже ноги разъезжались на ровном месте. Подъехав поближе, всадницы рассмотрели подробности свалки. Посредине дерущихся мощная девица с одной косой молотила руками во все стороны. Она хватала врагов и ими, как палицей, валила остальных нападавших. Рядом с ней мелькала дубина другого отбивавшегося, образуя живописные ряды павших противников.

Оба осажденных отличались силой и упорством, но их шансы были невелики.

— Когда-то и я была не промах. — с завистью вздохнула Гикая. — Поможем ей? Клянусь Аресом, такого бойца не всякий день встретишь. А у нас потери…

Все это Бреселида могла сказать себе и сама, но прощала вмешательство старой «амазонки», для которой все от командиров десяток до самой сотницы были «дочками».

Бреселида подняла руку.

— Вклиньтесь между ними!

Только теперь жители стойбища заметили отряд. Они выставили было дубинки, но были в минуту смяты всадницами.

— Хватит! Прекратите! — кричала Бреселида, разъезжая мимо сгрудившихся в кучу собак. — Почему вы хотели убить этих людей?

— Они сами на нас напали! — выкрикнула Крайлад.

Сотница с сомнением хмыкнула.

— Вдвоем? На целое стойбище?

— Это правда, госпожа. — весь залитый кровью Ярмес подошел к Бреселиде и положил руку на круп ее лошади. — Эта женщина потеряла брата и пришла мстить за него. — он тяжело дышал.

Бреселида повернулась к Умме, которая пыхтя и цепляясь за камни, поднималась с земли.

— Девушка, у тебя нет головы. — укоризненно сказала всадница. — Ты рисковала своей жизнью и жизнью своего мужчины, зная, что вас все равно убьют.