Дарующая жизнь - Денис Чекалов Страница 43

Он даже не пытался скрывать сарказм, прозвучавший в этих словах.

– Подойдите ко мне.

Иль-Закир легко дотронулся до лица Франсуаз, провел кончиками пальцев по ее решительному подбородку, немного повернул голову девушки в сторону.

Каждое его движение выдавало в нем опытного врача – умного, одаренного и обладающего прекрасной подготовкой. Сложно было ожидать подобного от человека, посвятившего свою жизнь столь многим областям знания, но Абдулла Иль-Закир, мудрец из города Маназира, был именно таков.

Теперь я был готов согласиться с тем, что популярный врач, практикующий в нескольких милях отсюда, – не более чем шарлатан-недоучка.

– Я дал Алисе настой из ягод боярышника и яда болотной лягушки. Это снотворное и успокоительное. Бедняжка проспит до самого утра. Дай бог, завтра она забудет хотя бы половину из пережитых кошмаров.

Имей я подобную привычку, в этот момент я крепко пожал бы мудрецу руку. Не то чтобы недолюбливал Алису Шталь, но ее компании на сегодня для меня было вполне достаточно.

– Рана не опасная, – продолжал Иль-Закир, осматривая Франсуаз. – Погодите минуту. Я приготовлю мазь из мозга северного динозавра.

– Вот видишь, Френки, – заметил я. – Ничего страшного не произошло. А ты жаловалась всю дорогу.

Девушка бросила на меня злобный взгляд, но мое внимание уже привлекло нечто новое. Оно стояло возле высокого окна, которое когда-то, без сомнения, заполнял бордово-алый витраж с эмблемами некромантов, а теперь закрывало простое стекло.

Маленькие бронзовые статуэтки, каждая размером с ладонь. Одни из них изображали животных, другие – богов, третьи – людей. Все они были выполнены в одном стиле. Каждая фигурка была подчеркнуто толстой, а широкие губы существ расплывались в самодовольных улыбках.

– Пенаты, – пробормотал я. – Боги домашнего очага. Уверен, при некромантах здесь не было ничего подобного. Иль 3акир поставил их сам… Очень интересно.

– А мне интересно, как у меня зубы целы остались, – процедила Френки.

Фигурки стояли одна на одной, образуя нечто, наподобие сложной пирамиды. Венчали ее сразу четыре изображения, а у подножия толпилось около двадцати.

– Теперь слушай, – негромко произнес я.

Иль-Закир, отошедший в сторону, раздавливал что-то в большой серебряной чаше и расслышать меня не мог.

– Видишь вон ту статуэтку, что изображает двухголового монаха?

– Да.

– Ты должна говорить: «Да, мой господин». Нудя ладно. Когда мудрец станет накладывать тебе мазь, или что он там готовит, сделай вид, что тебе щекотно.

– Я притворюсь, будто у меня глубокий оргазм. Дальше.

– Сделай ногой движение – как бы непроизвольно. Сдвинь монаха на пару дюймов – неважно, в какую сторону. Остальное предоставь мне.

Девушка задумалась так глубоко, что я испугался – не придется ли мне вызывать делосского водолаза.

– Но ведь тогда все рухнет на фиг, Майкл. Фигурки ничем не склеены.

Я успокаивающе положил ей руку на плечо.

– Доверься мне.

– Все готово, – произнес мудрец Иль-Закир, подходя к нам.

В правой руке он держал чашу, источавшую нежный аромат сапфировых роз. Я плохо знаком с анатомией рептилий, но сомневался, что именно так должен пахнуть мозг северного динозавра.

Но ведь Иль-Закир как-никак был мудрецом и, видя перед собой прекрасную девушку, не стал бы обмазывать ее чем-нибудь гадким.

Слава богу, я не мудрец.

– К слову сказать, удар этот был довольно опасный, – продолжал он, нанося мазь осторожными, мягкими движениями. – Странно, что его нанесли лишь в сотую долю силы. Он должен был раскрошить вам челюсть, пройти череп насквозь и поразить мозг.

– Так не бывает, – фыркнула девушка.

– Поверьте мне.

Пальцы у Иль-Закира были длинные, тонкие, но в то же время загрубевшие, покрытые слоем мельчайших рубцов. Им не раз приходилось иметь дело с опасными алхимическими реагентами, как и с зубами маленьких, но ядовитых тварей.

– Мало кто верит в возможность такого удара, пока не испытает его на себе. Однажды мне приходилось видеть…

– Ой!

Франсуаз дернулась, словно кто-то фривольно щипнул ее за задницу. Совсем не то, о чем я ее просил, но ничего.

Носок ее правого сапожка врезался прямо в голову толстого божка.

Пару мгновений ничего не происходило.

– … Двоих людей, убитых таким же способом. Их глаза…

Со звоном, который издает разве что тележка жестянщика, бронзовые статуэтки раскатились во все стороны, пребольно ударив при этом Франсуаз по стройным ножкам.

Я предусмотрительно стоял в стороне.

– Нет! – в ужасе закричал Иль-Закир. – Мои пенаты. Покровители этого дома.

Колени мудреца подогнулись, как если бы он собирался пасть ниц. Трясущиеся руки простерлись вперед, а рот распахнулся так широко, что в нем вполне мог бы уместиться небольшой глобус.

– Френки! – строго воскликнул я. – Растяпа. Что же ты натворила?

Обычно Франсуаз так же быстра на язык, как и на расправу. Но на сей раз ее сбили с толку и звон падающих статуэток, и увесистые удары по ногам.

– Разве тебе не известно, – сказал я, – как важны для хозяина дома эти бронзовые изваяния? Они охраняют его очаг от всяческих напастей…

Разумеется, будь это правдой, пенаты не позволили бы Франсуаз к себе приблизиться; поэтому я не стал заострять на этом внимания.

– Если пирамидку немедленно не восстановить, – продолжал я, – тысячи и тысячи бед обрушатся на головы домочадцев.

Учитывая, какой интерес вызывал Иль-Закир у Гильдии некромантов и у прислужников эмира, можно было не сомневаться – рассыпь хоть тысячу пирамидок, хуже ему уже не станет.

– Тысяча извинений, мистер Закир, – обратился я к мудрецу. – Франсуаз такая неловкая. Говорят, ее даже выгнали из начальной школы за то, что она случайно прибила преподавателя указкой. Уверяю вас, она сейчас же все исправит.

– Я? – девушка поперхнулась. – А разве не будет лучше, если пирамиду соберет тот, кто выстроил ее в первый раз?

Франсуаз – мастерица во многих областях, но только не в строительстве.

– Лучше не будет. – мрачно отрезал я. – Исправить нанесенный вред должен тот, кто его нанес. При этом в помещении не должно находиться более никого, чтобы избежать соблазна помочь провинившемуся действием или советом. Я прав, господин Закир?

– Вы совершенно правы.

Мудрец окидывал Франсуаз оценивающим взглядом. Ему хотелось понять, можно ли доверить девушке столь ответственное поручение. Затем он вздохнул с глубокой печалью.