Разбудить бога - Дмитрий Янковский Страница 43

Алиса молча наклонилась к мешку, потянула «молнию» и глянула внутрь. Лицо ее осталось каменным, но едва заметная тень все же тронула мышцы на скулах.

— Это мой родной брат, — сказала она, садясь на тот самый диван, на который она меткими выстрелами из плевалки совсем недавно уложила охранника.

— Рад был познакомиться, — съязвил я. — И сувенир хороший остался на память.

— Кинжал, значит, тоже у тебя? — покосилась Алиса.

— Это самый дорогой антиквариат из всех, какие мне доводилось покупать. Особенно если считать вместе с телом.

— За сколько ты мне уступишь свои трофеи? Брат меня больше интересует, признаюсь честно.

— Похоронить решила? По законам своего племени, насколько я понимаю?

— Пасть закрой, — сквозь зубы процедила Алиса.

— Фу, как грубо... Денег у меня, сама понимаешь, столько, что они вообще в моей жизни уже ничего не решают. Пока есть в наличии, разумеется. Это тот редкий случай, когда счастье не в количестве денег, а в них самих. Поэтому даже не знаю, чем ты можешь расплатиться.

— Это намек? — сощурилась Алиса. — У мужиков что, вообще ничего другого нет на уме?

— Это у тебя ничего другого нет на уме, — усмехнулся я. — Мне от тебя ничего не надо. Я имею в виду ту область, о которой ты подумала. Что же касается цены, за которую я уступлю тебе тело брата, то она, возможно, выяснится в процессе нашего дальнейшего взаимодействия.

— С чего ты взял, что я буду с тобой взаимодействовать?

— Интуиция, — усмехнулся я. — Мы оба знаем Кирилла, но каждый со своей стороны. Объединение наших усилий могло бы принести пользу. Как тебе такой подход?

— В какой-то мере это отвечает и моим планам, — кивнула она. — Но прежде чем планировать действия, надо понять, какая грозит опасность. Лично я представления не имею, каким образом Кирилл может натворить бед

— Но он же в сфере взаимодействия! — удивился я. — Разве он не может оттуда воздействовать на реальность?

— Как, по-твоему? Это спящий человек, побеждая или проигрывая там, может изменить свою собственную реальность в ту или иную сторону. Заметь, уже после того, как проснется. А Кирилл уже не проснется. У него, благодаря твоим стараниям, нет и не будет больше физического тела. Да, подарив тебе финансовую империю, он с энергетической точки уплотнился до предела. Но что дальше? Каким образом он может повлиять на реальность?

— Значит, мы зря беспокоимся?

— Это вряд ли, — вздохнула Алиса. — Если бы у Кирилла не было четкого плана, он бы не стал на тебя ничего переписывать. Он хитер, как лис. И придумал все прежде, чем умереть. Плохо то, что мы об этом ничего не знаем. Я не верю, что Кирилл может напрямую воздействовать на реальность, но что-то он точно придумал.

— Вообще-то мне казалось, что ты изучила его привычки и уязвимые точки, — пожал я плечами.

— Приехали! — пробурчала Алиса. — Вообще-то ты его убил во сне, а не я. Мне казалось, что Посланник именно тебе дал какие-то намеки на уязвимость Кирилла.

— От него дождешься, — вздохнул я. — Говорит только то, что хочет сказать. Траву жует, зараза, и мотает рожками.

— Какие могут быть рожки у верблюда? — на ее лице мелькнула тень удивления.

— У верблюда? — не понял я.

— Погоди... — Алиса забавно почесала кончик носа. — Похоже, тут какая-то неувязочка. Ты ведь говорил, что обо мне узнал от верблюда?

— Ты что, с Луны свалилась? — покосился я на нее. Это поговорка такая. Откуда, мол, узнал? От верблюда! Ну, типа в рифму.

— И это должно быть смешно? — скривилась Алиса.

— Не знаю. Иногда бывает смешно. А Посланник является мне во сне в виде Северного Оленя из сказки про Герду. Для меня это был очень сильный образ — олень, пробивающийся к цели наперекор ветру.

— А мне во сне является Оранжевый Верблюд, — призналась она. — Помнишь детскую песенку про все оранжевое? Ну вроде там оранжевое солнце, оранжерей верблюд, оранжевые дети оранжево поют.

— Помню.

— У меня с этой песенкой и этим цветом связаны кое-какие воспоминания, — без прежней жесткости в голосе сообщила Алиса. — В детстве я сильно болела... — Она сделала паузу, но тут же спохватилась: — В общем, не важно чем. Мне две недели пришлось одной просидеть в запертой квартирке... Единственное, что у меня было, — это настольная игра про цирк, где надо было кидать кубики и делать ходы разноцветными пластмассовыми фигурками. Среди фигурок были зеленые клоуны, голубые акробаты, серый слон, белая и черная лошади и еще один верблюд. Оранжевый. Не коричневый, а именно оранжевый — яркий, как апельсин. И клоуны, и лошади, и слон быстро мне надоели, но оранжевый верблюд зачаровывал. Он был моим единственным спасением в пустой квартире. Единственной радостью. В конце концов я забросила игру, забросила кубики и играла только с верблюдом. Я нашептывала ему в острые ушки свои детские тайны, я гладила его твердую горбатую спину и представляла, что на этом оранжевом верблюде можно уехать далеко-далеко, в какие-то особенные миры, где нет ни тревог, ни печалей. Так что, когда я во сне впервые повстречала Посланника, в его виде меня ничего не удивило. Я обрадовалась. Он давал мне много дельных советов, Очень важных, ведь я уже не была такой, как другие. Поэтому я была уверена, что только с помощью Посланника ты мог одолеть Кирилла.

— Вообще-то да, — признался я, — Он в зашифрованном виде передал мне код активации водородной бомбы, которой я разнес Базу. Да и вообще много дельного сообщил.

— Почему ты называешь Замок Базой?

— Замок? — удивился я.

— Ну да... Проекция перехода между сферами всегда воспринимается в виде огромного здания. Женщины чаще называют его Замком, а мужчины Храмом, Но откуда взялась База?

— От военных, — усмехнулся я. — Я знаю, что раньше Храм использовался для встреч партнеров по шахматным играм, где наградой за победу была удача в реальности. Но когда сфера взаимодействия превратилась в зону поединков, тогда и терминология прижилась военная.

— Зона поединков... — медленно повторила Алиса. — Кто бы мог подумать, что это случится? Ну да ладно. Что произошло, то произошло. Однако кому-то все равно придется разгребать все это дерьмо. Сферу взаимодействия открывали и осваивали совсем не за тем, чтобы в ней убивали людей.

— Меня не прельщает профессия ассенизатора, — пробурчал я. — Может, кому-то и придется разгребать накопившееся дерьмо, но я бы предпочел решить вопрос иначе.

— Например? — глянула на меня Алиса.

— Не настолько я тебе пока доверяю, чтобы так откровенничать.

— Сам предлагал откровенный разговор. Ну так и начинай.

— Ладно... — Я наклонился и застегнул мешок с трупом. — Твоего брата я тебе подарю. Нелепо торговаться из-за покойника. К тому же он погиб в бою, как герой. Мне трудно назвать этот бой слишком честным, но у вас, наверное, немного другие понятия о чести и честности.