Новая Зона. Вертикаль власти - Сергей Недоруб Страница 43

— Ну, привет, — сказал он, стараясь не показать трясущиеся пальцы. — Э-э-э, кому что упало в лотерее?

Тигран усмехнулся, вывалил содержимое пакета на стол. Началось обсуждение лотереи и никчемности ее призов, которое постепенно переросло в разговоры о бренности всего сущего. Борланд не спеша доел свою порцию и только потом перевел внимание на остальных сталкеров в столовой.

Камаз находился в самом дальнем углу от него — явно не случайно. Заметив взгляд Борланда, он сжал губы и мотнул головой на выход.

Борланд пошел не сразу. Пусть старик понервничает.

Он пообщался какое-то время с товарищами, выслушал сетования на предмет отсутствия внятных призов в лотерее вот уже целый месяц. Вспомнили про Зону, помянули павших товарищей. Когда настала пора расходиться, Борланд попрощался с каждым персонально и вышел из столовой.

Он сразу направился на третий этаж, не замедляя шаг. Камаз уже был на верхнем балконе, посматривая с нескрываемым волнением.

— Как пищеварение? — спросил Борланд.

— Ты зачем мутишь воду? — разгневанно спросил Камаз. — Заказ отрабатываешь?

— Интересно было бы узнать, чей именно заказ. Я не думаю, чтобы за твое смещение здесь кто-нибудь бы заплатил. Не переживай, я не ссориться пришел.

— Зачем тогда? Передавай свое послание.

Сначала Борланд не понял его слов. Ему показалось, что Камаз и есть человек Клинча, законспирированный по самые помидоры. Затем понял, что в устах старика это была просто фигура речи.

— Нет никакого послания, — сказал Борланд. — Никто не пытается выбить из-под тебя трон. Ты сам видишь, что нравишься людям все меньше. И это не моя проблема.

— Чего ты хочешь? — прервал его старик.

— Мне нужна твоя помощь.

Камаз сильнее стиснул перила костлявыми пальцами с выпиравшими суставами. Все же он действительно постарел раньше времени — его подводило не только тело, но и самообладание.

— Что, твои не могут помочь тебе с просьбой?

— Мои заинтересованы в том, чтобы я обратился к тебе, — ответил Борланд.

— Чего ты хочешь?

— Мне нужно попасть на верхний уровень «Вертикали».

По лицу Камаза пробежала самодовольная ухмылка. Было видно, что он знает, как решить подобный вопрос. Авторитет словно просиял, как старейшина племени, которого уважают исключительно за некоторые знания, мало кому нужные, но известные только ему одному. И Борланд понял: Камаз сам заинтересован, чтобы кто-нибудь отправился наверх. Что-то ему там было нужно.

— Прежде чем мы обсудим твою просьбу, мне нужно знать одну вещь, — сказал Камаз. — Ты планируешь побег?

— Нет, я не планирую побег. Если ты хотел расстаться с этими уютными стенами, я понятия не имею, как тебе помочь. Мне нужно оказаться наверху, в Орловском централе.

— А затем?

— Затем я вернусь. Если, конечно, способ попадания наверх подразумевает возможность возврата.

— Подразумевает, — сказал Камаз.

— Стало быть, способ существует.

— Да.

— И кто-то им пользуется.

— Никто им не пользуется, — ответил Камаз угрюмо. — Потому что наверху тоже тюрьма. Есть только один путь попадания наверх в обход охраны, и он заканчивается крылом с заключенными.

— То есть тот, кто попадет наверх, все равно окажется за решеткой?

— Да, причем в куда менее вежливом обществе. Централ давно используется как СИЗО с нарушениями законодательства. Когда человек уже в изоляторе, но еще не в тюрьме, он опасен, как новорожденный ястреб. Сильно не укусит, зато кусает всех подряд.

Борланд мысленно с ним согласился. Человеку в тюрьме есть что терять. Заключенный знает назубок свои права — как юридические, так и бытовые. Знает, кому подавать руку, а кому не стоит, осведомлен насчет распорядка, лексикона, внутренних отношений, права собственности и прочих подводных камней. Самое главное — у заключенного есть личное имя и номер, его знают в лицо как сокамерники, так и охрана. Оказаться в изоляторе неучтенному человеку, да еще и являющемуся обитателем колонии снизу, — верная смерть.

— Я спросил, не хочешь ли ты бежать, по двум причинам, — произнес Камаз. — Во-первых, ты должен понять, что вылазка за пределы территории нижнего уровня уже является побегом. Именно так запишут в твоих бумагах, если тебя застрелят при поимке.

— Я понимаю.

— Во-вторых, я спросил тебя, вернешься ли ты назад, потому что хочу, чтобы ты вернулся.

— Это я тоже понимаю. Я должен тебе что-то принести сверху.

— Доказательство того, что ты сделаешь.

— Что я должен сделать?

Камаз повернулся к нему, глядя в глаза.

— Я говорил тебе, что в свое время сидел наверху?

— Да.

— Тогда были другие времена. Меньше компьютеров, больше бумажек. Я в изоляторе провел несколько месяцев, пока ждал суда. Перешел дорогу одному нехорошему человеку из политики. Его стряпчие нашли лазейку, и я просидел в централе намного дольше, чем заслужил. Но я сумел выжить и не опуститься.

Старик перевел взгляд на стену, вспоминая прошлое.

— У меня в изоляторе был свой бизнес. Я питался человеческим страхом и тем, чем от него пытаются избавиться. Видел десятки, сотни молодых пацанов, по дурке загремевших на нары. Видел офисный планктон, работяг, тунеядцев, беспредельщиков. Почти у всех были семьи. Я уже давно перестал удивляться, но так и было. За то время, что я был там, ни один человек не просидел в стенах централа, покинутый всеми. Обязательно есть кто-то, кому ты нужен. Обязательно есть кто-то, кто захочет передать тебе весточку или получить ее от тебя.

— Это и был твой бизнес?

— Да. Я передавал людям письма из дома и проносил кое-что внутрь. Иногда — запрещенные предметы. Еду, спиртягу, порошок. Были свои каналы среди вертухаев. Взамен я следил за порядком. Меня слушались. Мое слово было крепче стен и решеток. Люди быстро это поняли. Но было еще кое-что. Страховка на будущее.

— Страховка?

— Я вел журнал, в который записывал все, что делали охранники по моим просьбам. Сам по себе, он, конечно, не улика и в суде не проканает. Но все равно это был дичайший компромат, который быстро охватил почти весь учтивый персонал. Думаю, большинство из них работают там и сейчас.

— И чем тебе помогла это страховка? — спросил Борланд.

— Это были гарантии, что меня не прирежут, как свинью, по беспредельному навету.

— Нужно было еще знать, что эта страховка у тебя есть в принципе.

— Они знали, — беспечно ответил Камаз. — Охрана всегда знала про журнал. Я их сразу поставил в известность.

— Зачем?