Наследник - Андрей Мартьянов Страница 43

Разговор был короткий – Эцур расслышал лишь несколько слов. Трюггви-годи поклялся богами, что Слейф всегда будет дорогим гостем и другом, но племянник Вигольва ответил кратко, совсем не так, как полагается правилами вежества. Вместо него говорил старик. Потом они забрали небольшой мешок с вещами и поднялись на борт, разместившись на носовом настиле, как и полагается гостям. Вигольв нес в руках какой-то длинный предмет, замотанный в грубую холстину, перехваченную ремнями, – очертаниями похоже на меч, но все-таки не меч…

Эцур не ошибся: в Альдейгьюборге было бы простительно позабыть что угодно, только не нарезной карабин. Рёрик не сумел бы им воспользоваться, а если бы и решился, наверняка покалечился или случайно убил другого человека.

– …Постарайся не разговаривать, – заранее предупредил Гончаров Славика. – Для Эцура-хёвдинга и его молодцев мы с тобой являемся данами, родственниками здешнего главы рода, Хельги. Проверять никто не будет, они всегда верят на слово, особенно если это подтверждено достойными людьми. Что-нибудь понадобится – я сам спрошу у Эцура или его кормчего. Еды у нас достаточно, пресная вода в реке. Надеюсь, грядущим вечером мы будем дома.

Так и получилось. Скандинавы были исключительно мобильным народом, а боевой дракар, если употреблять современные термины, мог находиться в «автономном плавании» больше трех недель, при условии наличия достаточного количества припасов. Немудрено, что скандинавы без особых затруднений ходили через Атлантику кратчайшим маршрутом – из Норвегии до Фарерских островов, оттуда в Исландию, Гренландию и, наконец, к Ньюфаундленду и берегам нынешней Новой Англии.

После полудня дрэки Эцура преодолел южную часть Ладоги и уверенно вышел к истоку Невы, мимо проплыл знакомый Славику Ореховый остров с небольшой финско-норманнской деревней. Весла практически не использовались, ветер расправлял прямоугольный парус, подгоняло быстрое течение, узкий стремительный корабль двигался с быстротой дизельного речного трамвайчика, какие десятками ходят по Неве в будущем. Причем будущем не таком уж и далеком – до Двери оставалось всего семьдесят с небольшим километров.

Норвежцы к двум фальшивым данам отнеслись безучастно – если это друзья хёвдинга, пускай идут часть дороги с нами, ни от кого не убудет. Это и позволяло Славику и Владимиру Платоновичу общаться вполголоса на русском. Серьезные темы не обсуждались – потом! – зато Славик услышал достаточно полезных сведений об окружающем его мире этой стороны. Оказалось, что слова «Нев» или «Нево», сейчас означающие и реку, и озеро, скорее всего древнефинские, а вот скандинавы называют этот водный поток или «Ньо», «Новая река», или «Альда», «Волна». Почему именно «Новая»? Ничего сложного, норманны пришли сюда недавно, лет сто назад, может немногим больше…

– Выходит, «Альдейгьюборг», это «Город Волны»? – попробовал перевести Славик. – Правильно?

– Скорее всего, да. Точное значение, вернее – спектр значений этого слова утеряны. Надеюсь, однажды ты сам разберешься.

– То есть как – сам?

– Заходи почаще в гости к Трюггви. Дружина Рёрика остается зимовать в Ладоге, разве что в теплое время года сходят за товаром в Киев-Кёнугард.

– Значит, они упоминали Киев? Это же далеко! И потом, вы сказали: «в гости к Трюггви»? Да если я отсюда выберусь, за Дверь больше – ни ногой!

– Не зарекайся. Тише, кажется, к нам Эцур идет.

Время подступало к вечеру, дружина собралась трапезничать – требовать от походных условий обязательной степенности никто не собирался, каждый берет себе хлеба и копченого мяса, запивают прихваченным из Ладоги светлым пивом. Хёвдинг всего лишь хотел пригласить родичей Хельги-бонда разделить вместе со всеми пищу. Вигольв поблагодарил, причем по лицу сурового Эцура было видно, что слова старика ему приятны и близки сердцу: норманны любили красивую и вежливую речь.

Наскоро перекусили, затем снова устроились на гладких досках под резной головой невиданного рогатого дракона, украшавшего носовую часть корабля. Славик, чувствуя себя если уж не в полной безопасности, то по крайней мере вполне уверенно, задремал на солнышке – дрэки покачивает на волнах, плеск разрезаемой форштевнем воды, обстановка самая умиротворяющая. Ничуть не похоже на страшный первый день, проведенный в плену у грозного Рёрика.

– …Подходим, – Гончаров ткнул кулаком Славика в плечо. – Самое время, закат. Прекрасно успеваем.

Точно, никакой ошибки. Прямо по курсу большой остров, отсеченный от материка двумя широкими рукавами реки, справа угадываются очертания камня в форме головы ящерицы. Норвежцы сели на весла, аккуратно подводя судно к топкому берегу. Как по заказу пристали возле гигантского валуна, не надо прыгать в воду.

– Желаю удачи тебе и твоему молодому родичу, – кивнул на прощание Эцур. – Пусть вас хранят боги. Вы всегда будете желанными гостями в моем доме, Вигольв, сын Сигурда, и ты, Слейф…

Гончаров снял с пояса серебряную фигурку волка и с полупоклоном вручил хёвдингу: если не захотел брать деньги, то от подарка, особенно символизирующего одного из священных животных Одина, точно не откажется: это добрый знак. Отдарился за услугу как полагается, призвав в помощь доблестному и славному Эцуру и его людям духов Асгарда.

С тем и расстались – норвежцы, отталкиваясь от здоровенного камня веслами, вышли на середину реки, снова подняли парус и корабль заскользил в сторону моря.

– Тут совсем рядом, – заметил Славик, доселе не веря, что находится буквально в двух шагах от привычного и родного дома. – Я помню дорогу, зарубки на деревьях оставлял…

– Знаю. Сережа мне рассказал.

– А… А если они заперли Дверь изнутри? Как мы попадем в Питер? Нельзя же держать ее открытой неделю напролет?

– Слава, успокойся. Я обещаю, что через полчаса мы наконец выпьем кофе в квартире на Мойке. Есть способы открывать Двери с этой стороны. Ты просто не в курсе…

* * *

Первый день по возвращению в город начался отвратительно. Славик проснулся незадолго до половины одиннадцатого утра с гудящей головой, слабостью во всем теле и ноющими мышцами.

Вдобавок, дом оглашался необычными звуками, поначалу Славик решил, что Владимир Платонович включил телевизор и наслаждается мексиканским сериалом, в котором речистая Фернанда-Хуанита устроила громкую выволочку неверному мужу – в сугубо холостяцкой квартире женщина может плакать в единственном случае: если случайно заработал ужасающий телеканал «Зона Романтика»!

Пришлось вставать, натягивать тренировочные штаны с футболкой и идти на кухню, выяснять, что приключилось – всхлипывания и приглушенные голоса слышались именно оттуда. В висках гудит, колени подрагивают, общее самочувствие оставляет желать лучшего, а тут еще новая неведомая проблема… Сколько же можно, кто ответит?

Так и есть. Вся компания в сборе. Выглядящий злым и не выспавшимся Серега уселся на подоконник, озабоченная Наталья возится у газовой плиты, движения нервные. Гончаров, наоборот – образец невозмутимости, попивает чай из фарфоровой чашки Людмилы Владимировны.