Век-волкодав - Андрей Валентинов Страница 43

— Пойду, пожалуй, — Арцеулов улыбнулся, поправил кашне. — Поезд ждать не будет. Я и так лишние два дня прогулял.

— Из-за меня, выходит? — прохрипела Зотова, пытаясь сдержать не вовремя подступивший кашель. — Если так, то спасибо, Ростислав Александрович. Послушала сказки, и вроде как на душе полегчало. А то с этой реальностью можно в полную тоску впасть. Потому и завидую я товарищам ученым.

Прощались в холле гостиницы. У входа ждало такси — подполковник завернул в «Abaca Messidor» по пути на вокзал.

— Сказка мне и самому по душе, Ольга Вячеславовна. Но сказка ложь, а в ней намек. Какая-то иная, нечеловеческая цивилизация на Земле скорее всего существует. Не хотел говорить, но уж ладно, авось, за шпиона не примите. Людям всю их историю кто-то помогал, подбрасывал идеи, изобретения, иногда просто хватал за руку в нужный момент. Вы наверняка знаете про ТС — Технологии Сталина. Не Сталин же их выдумал! А есть еще Шекар-Гомп — Око Силы. И еще много чего есть. Говорят, когда мы отворачиваемся, стулья за нашей спиной превращаются в кенгуру. Если бы стулья — и если бы в кенгуру!

Бывший замкомэск хотела привычно возразить, но вдруг поняла, что спорить со скуластым нет ни малейшей охоты.

— Странное дело получается, Ростислав Александрович. Друг у меня есть, как и вы — офицер бывший, у беляков служил. Хороший парень, честный, поможет всегда. Но, как встретимся, все время спорим, ругаемся даже. Не довоевали мы с ним, патроны не дожгли. С вами не так. Словно войны вовсе не было, и не враги мы бывшие, а просто люди.

Арцеулов дрогнул лицом, хотел что-то сказать. Промолчал. Пожал руку, уже у самых дверей махнул шляпой.

Зотова села в большое кожаное кресло, достала папиросы, долго щелкала зажигалкой. Надо было возвращаться в номер, где ждали бумаги от товарища Кашена, но читать пачку «калькуляций» совершенно не хотелось. Девушка вдруг подумала, что так не расквиталась с подполковником за «Олю». Назвал бы еще раз, точно «Славика» бы влепила. А теперь только письма осталось писать, на бумаге же не оговоришься, там все чинно, строчки словно на парад строятся. А Ростислав Александрович тоже хорош. За шпиона его, значит, не принимай, а про ТС ученик профессора Рамсея знает. Вот тебе и Ancient History разом с Medieval! И письма через эстонское посольство будет присылать.

Бывший замкомэск горько усмехнулась. А она чем занята? Заговорщиков финансирует? Хорошо хоть бомбы кидать не заставили.

Папироса погасла. Ольга, повертев окурок в руках, отправила в пепельницу, встала. За работу, товарищ Зотова! «Марш вперед, труба зовет, добровольцев роты!» — как выражается недавно помянутый бывший поручик Тулак. Кончились сказки… А жаль! «Небо было твердью, земля же хлябью, и тонули в ней сотворенные первыми, пока Господь не простер руку…»

— Mademoiselle Zotovа, un visiteur de votre! [35]

Ольга долго не могла понять, чего хочет вежливый до приторности veilleur [36], догнавший ее у лифта. Никого не ждала, встреч не назначала. Разве что его превосходительство Кутепов зачем-то пожаловали. Не наругались, что ли?

Гость ждал ее возле только что покинутого кресла — высокий, лохматый, длинноносый. Широкополая шляпа набекрень, белый шарф до пояса…

Увидел — руками взмахнул, ровно мельница.

— Здравствуйте! Госпожа… То есть… Товарищ Зотова? Ольга Вячеславовна?

Кавалерист-девица поглядела без особого интереса:

— А вам кто, собственно требуется? Господа или товарищи? Вы уж определитесь.

Длинноносый сглотнул.

— Я… Я — Эренбург. Илья Эренбург. Я в «Известиях» печатаюсь. Может, знаете? У меня статьи про Францию.

Ольга честно попыталась вспомнить.

— Эренбурга знаю одного — поэта. Про него я еще в 1918 году читала. Чего-то насчет Жмеринки.

Гость, горько вздохнув, взглянул укоризненно:

— Дико воет Эренбург

Одобряет Инбер дичь его

Ни Москва, ни Петербург

Не заменят им Бердичева.

— И вы туда же? Удружил Койранский, сволочь, выдал визитную карточку. Хотя рифма прекрасная, сам Володя Маяковский оценил. Товарищ Зотова, вам просили напомнить…

Наклонился, заговорил громким шепотом:

— …Про какого-то Синцова я иголками. И еще про песню, которую Ванька-Каин сочинил.

Вначале Ольга подумала о мерзавце Блюмкине, но тут же сообразила, что песню слыхала не от него. «Ах, тошным мне, доброму молодцу, тошнехонько, что грустным-то мне, доброму молодцу, грустнехонько». Выходит, Пантёлкин, здесь, в Париже? Вот чудеса!

— Этот ваш знакомый ранен, у него отобрали документы и… И его наверняка разыскивает полиция.

Бывший замкомэск отчего-то совершенно не удивилась. «Сперва в камере, после в кабинете дирижабля, потом в кабинете, где чай с мятой. А завтра, глядишь, еще где-то, на другой планете…» Никак с планетой промашка вышла, товарищ Москвин?

Потом о бумагах вспомнила, что в номере дожидаются. Денежек захотели, товарищ Кашен? Будут вам денежки, только сперва поработать придется.

— Вы, товарищ поэт, не волнуйтесь. И потруднее вопросы решали.