Ратник. Меч времен - Андрей Посняков Страница 43

— Уж я вижу, доброй драки не пропустите, — уже не так напряженно хохотнул суконник.

Мужичага пожал плечами:

— А что ее пропускать, драку-то? Тем более — вы на наше место встали.

— Да ладно, на ваше, — влез в разговор Михаил. — Чай, не подписано.

Последнее слово его неожиданно вызвало в рядах… гм-гм… супостатов некое веселое оживление.

— Как, как ты сказал, паря?

— Меня, между прочим, Мишей зовут. Михаил Сергеевич.

— Михайло, значит? А меня — Доброней!

— Да уж, — Михаил засмеялся. — Подходящее имечко.

— Что ж, — Доброня развел руками. — Видать, придется нам на другое место идти.

— Да уж видать, придется, — с усмешкой покивал Никифор-суконник. — Косточки поразмяли — можно и поспать.

— Поспать — оно конечно.

Супостаты — или как их теперь называть — пречистенские купцы? — заухмылялись, однако никаких попыток возобновить драку не делали. То ли выжидали удобный момент, то ли и вправду утихомирились.

— Пошли, мужики, — Доброня махнул рукой своим и, посмотрев на Мишу, ухмыльнулся. — Говоришь, подписать надобно, место-то? Инда ладно, на обратном пути подпишем.

Пречистенские ушли, посмеиваясь и потирая синяки и ушибы, но, судя по гомону, встали лагерем где-то недалеко, так же вот поблизости от болота. Впрочем, болота здесь попадались часто. Как и комары. Слава богу, хотя бы не было мошки, то ли ночи уже для нее были холодноваты, то ли — сезон закончился.

Никифор-суконник первым делом выставил в охранение сразу трех человек: двух — по берегу, и одного — на реке, уже клубившейся вечерним промозглым туманом. Днем-то, да вот еще и вечером — жарило, и было, наверное, где-то под тридцать градусов выше нуля, а вот, как солнышко — даже не закатилось, а просто скрылось за лесом — вот тут-то захолодало, и так резко, что, если б не драка, так давно бы продрогли все до костей. А может, пречистенские для сугрева дрались?

Особо уже не таясь, запалили костер, большой, жаркий, с искрами до самого звездного неба. Поставили шалаши, наловили на ушицу рыбы — уклеек, окушков, хариусов, Мише попались на блесну даже несколько щук. Варили по-походному, все подряд, не так, как обычно принято: налимья уха — так одни налимы, окуневая — ясно, из окуней, ну и так далее. Не принято было разного рода рыбу в одной ухе смешивать, но вот тут — уж куда деться, пришлось. Хорошая вышла ушица, наваристая — уж что-что, а некоторые рыбьи головы — не все — сварили отдельно, без соли — уж так вкусно вышло — укушаться! Все не съели, оставили и на утро — холодцом — да собрались уже спать, как вдруг оставленный в сторожах приказчик прокричал в кусточках коростелем — как условлено.

Все затаились, похватали ножи, копья… Прислушались…

Кто-то шел, не таясь, и даже напевал песни. Вот уже приблизились, разодвинули кусты…

— А мы — к вам!

Здрасьте-пожалуйста, наше вам с кисточкой — явились — не запылились! Все те же ухари с Тихвинки-реки, любители доброй драки. Мало получили, что ли? Еще явились.

— Не, мы не драться, — с хохотом замотал бородой Доброня. — Мириться пришли. Вона!

Он обернулся к сопровождавшим его двум парням — хорошо хоть, не всей кодлой явились, — мигнул, и те разом достали из заплечных мешков объемистые плетеные фляги.

— То вино наше, местное, — ухмыльнувшись, Доброня уселся у костра. — Ну, где у вас кружки?

Сам тут же хлебнул первым — чтоб видели, не отравить собрался, а так — для дружбы. Ну, для дружбы так для дружбы. Никифор незаметненько еще пару парней послал — в сторожу — с остальными же уселся, поставил кружки да предложил:

— Ушицы-от похлебайте нашей.

— А не откажемся! — хохотнул гость. — Кто ж откажется от ушицы? Ну, за дружбу!

Конечно, не вино это было — брага. Но хорошая — крепкая, забористая, духовитая. Кажется, на морошке… или — на чернике… на малине? Нет — микс. А неплоха, отнюдь неплоха! Миша намахнул пару кружек — захорошело! По-доброму так захорошело, не так, как с паленой водки или того гнусного пойла, что продается под ностальгическим названием — «портвейн». Сразу песен попеть захотелось. А и запели ведь! Гости затянули первыми:

Вился клен с березою,

Не развился!

Ой, ладу, ладу —

Не развился!

Тут и хозяева подхватили:

Ой, ладу, ладу —

Не развился!

И Миша с ними:

Ой, ладу, ладу…

Лучше б не пел! Слуха отродясь не было, а уж голосина — что у пьяного дьякона! И, главное, знал ведь всегда — не стоит, не стоит пьяному горло драть, а вот поди ж ты…

Ой, ладу, ладу,

Не развился.

Но, в общем-то, хорошо пели… если не считать Мишиного рыка — да и того забивали голосами, так, что почти и не слышно.

Ой, ладу, ладу…

Попели, ушицы похлебали — снова выпили. Потом Миша с Добронею затеяли на руках бороться. Армрестлинг, мать-ити… Два раза Михаил выиграл, и три — Доброня. Обрадовался, заулыбался:

— Эх, хороший ты парень, Миша! Жаль, с Заволочья, а то б я тебя к себе в ватагу взял. Знаешь, как у нас весело?!

Миша чуть бражкой не поперхнулся:

— Да уж знаю. Видел. Сеном торгуете?

— Да покуда так. Зимой в Ладогу подаемся — мы ведь плотники, — а летом — у себя, на Пречистенском. Охота, рыба, грибы-ягоды… Праздники, опять же! Вот, вернемся с Ладоги — тут и жатва, и обмолот, и свадьбы! Ужо повеселимся!

— Драку, небось, какую-нибудь затеете? — тут же поддел Михаил.

В ответ Доброня с силой хлопнул его по плечу, от избытка чувств едва не вышибив кружку:

— Ну а как же без драки-то? Это ж разве веселье?

— Вот и я о том же…

А ничего себе мужик, этот Доброня — веселый. Своеобразный такой товарищ, точней — господин. Да, он же местный… вот и спросить…

— Слышь, Доброня, а Долгое озеро от погоста Пречистенского далеко?

— Долгое озеро? Это ты про какое спрашиваешь? Их — долгих — у нас много.

— М-м-м… — Миша задумался. — Там еще недалеко этот… Пашозерский погост — так, кажется.

— А-а-а! — протянул Доброня. — Вон ты про какие места говоришь. Есть, есть там такое озеро, за Пашозерьем. Если дождей не будет — можно и посейчас пройти, а так — лучше по зимникам. Через Шугозерье, через реку Черную, по Паше-реке… весянский край, нас, словен, мало… варяги вот еще есть, да корела, да колбеги… тут, главное, со своими обычаями не соваться… но так, ничего, народ справный.

— Так ты в тех местах бывал, что ли?

— Да пару раз дрались. Один раз — в прошлолетось — на Илью, другой — по зиме, на Масленицу.