Подземелья Дикого леса - Колин Мэлой Страница 43

— Что он делает? — шепнула Элси себе под нос, но мисс Мудрак ту же на нее шикнула.

Смешав все в единую масляно-зеленую массу, директор поднял пестик и изучил результат. Довольный увиденной субстанцией, которая показалась Элси похожей на зубную пасту цвета соплей, Антэнк вернулся к сидящей в кресле Марте.

— Теперь, — сказал он, — я засуну это тебе в ухо.

Марта, посмотрев на него диким взглядом, скривилась. Ее передернуло в оковах.

— Что это такое?

— Не беспокойся, — сказал Антэнк. — Всего лишь смесь малины мелкоцветковой, корня танниса и беличьей желчи. И немного арахисового масла, для консистенции.

— Беличьей желчи? — повторила Марта.

Рэйчел тихонько закашлялась, подавившись.

— Она безвредна, — уверил Антэнк. — Абсолютно безвредна. Я подозреваю, что непроницаемая граница, которая поглощает мои образцы, является по сути своей биологической. Эта смесь, введенная в ушной канал для соприкосновения с барабанной перепонкой — которая, как вы, несомненно, знаете, отвечает за равновесие и таким образом определяет способность к навигации и пространственному чутью — без сомнения, должна обеспечить возможность преодолеть барьер. — Говоря все это, он мазал Марте ухо. Девочка молча кривилась.

— Какой барьер? — спросила Рэйчел, и Дездемона уже хотела шикнуть, но Антэнк жестом остановил ее.

— Хороший вопрос, — сказал он, зачерпывая еще пасты. — Именно этот вопрос занимает меня вот уже три года. Кажется, все мы с незапамятных времен предполагали, что Непроходимая чаща — это просто огромный лес, который никому не пришло в голову не только обжить, но даже исследовать. Все добровольно оставались в неведении. А те, кого любопытство все же заставляло отправиться в путь, исчезали навеки или же бродили по бесконечно повторяющемуся маршруту многие дни, а когда наконец выбирались из порочного круга, оказывались на том месте, с которого начали. — Он положил в ухо Марте финальный мазок и, встав, оглядел дело рук своих. — Я слышал рассказы, даже расспрашивал выживших. Да, некоторых из них еще можно найти. Пришлось потрудиться, чтобы заставить их заговорить, но у меня есть свои методы убеждения. — Очевидно удовлетворенный работой, он подошел к столу и достал, как показалось Элси, блестящий пистолет.

— А теперь, — сказал он, — не шевелись.

Глаза Марты округлились от ужаса. Антэнк поднес пистолет к уху девочки и нажал на спусковой крючок. Раздался короткий щелчок, и Марта резко взвизгнула. Антэнк отвел руку, и оказалось, что он прикрепил к мочке ее уха маленький желтый ярлык на серебристом гвоздике.

— Следующая! — сказал Антэнк.

Оковы раскрылись, и Марта кое-как слезла с кресла. Встав обратно к девочкам, она пощупала новоприобретенную сережку в ухе.

— Что это? — спросила она.

— Похоже на этикетку с ценой, — добавила Элси.

— Осторожно, — сказала Дездемона. — Лучше не трогай. Можно занести инфекцию.

Антэнк указал Элси на кресло.

— Мадемуазель? — любезным тоном пригласил он.

Рэйчел отодвинула сестру.

— Я пойду.

— Очень храбро, — снова сказал Антэнк. Он помог ей усесться и, начав смешивать новый состав, продолжил рассказ: — Как оказалось, все выжившие в Непроходимой чаще пережили одно и то же: как бы далеко в лес они ни зашли, их преследовало странное чувство, что на самом деле они никуда не двигаются. Странно, да?

Вопрос он обратил к Рэйчел, которая была прикована к креслу, потом вернулся к нему с миской коричневого пюре и добавил, держа аппликатор над ее лицом:

— Обоняние. Крайне важное чувство. — Антэнк картинно втянул воздух ноздрями. — Мы относимся к нему, как к чему-то само собой разумеющемуся. Если говорить объективно, обычно оно бледнеет в сравнении с остальными чувствами. Но мне довелось очень внимательно изучить важность обоняния, и в моем понимании носовая полость имеет прямой канал связи с мозгом. Человеческое восприятие на девяносто три процента формируется запахами. Вам это было известно? Мне, признаюсь, нет. Но есть все основания надеяться, что, вооруженные подобным знанием, мы сумеем задействовать этот канал с помощью природных веществ, собранных в самой Непроходимой чаще, и кардинально изменим восприятие пространства, позволяя образцу проникнуть за то, что я называю термином «непроницаемая граница».

С этим заявлением он резво зачерпнул коричневой жижи и грубо запихнул аппликатор Рэйчел в нос. Девочка беспомощно фыркнула.

— Шдо это за кадость? — прогундосила она с забитым носом.

— Все натуральное, стопроцентно органический состав. Толченые вешенки, слизь улитки и порошок из древесной коры.

На лице Рэйчел появился ужас.

— Сдизь удитки?!

— В общем, — продолжил Антэнк, взяв пистолет, — у меня есть основания полагать — пусть и подкрепленные довольно туманными доказательствами — что за этой границей существует отдельный мир. Целый мир, полный жизни и энергии. И увидеть его мы сможем, только если согласимся раскрыть глаза. Не знаю, что в нем творится и кто управляет этим затерянным краем, но я весьма твердо настроен подарить ему чудо современной мысли, какое представляет собой свободнорыночный капитализм. Едва ли кто-то будет сопротивляться: если я что и понял за свою бытность промышленным титаном, так это то, что люди обожают капитализм. — Он без предупреждения поднес пистолет к уху Рэйчел и — щелк! — прикрепил ей такой же желтый ярлычок, как Марте. Рэйчел поморщилась. — Конечно, если их правильно простимулировать, — уточнил Антэнк, а затем он расстегнул оковы, и Рэйчел, выбравшись из кресла, вернулась к Марте и Элси с полными ноздрями отвратительной коричневой пасты и ярлыком в правом ухе. Вид у нее был ужасно жалкий.

Словно парикмахер в ожидании нового клиента, Джоффри развернул кресло к третьей девочке. Та почувствовала, как ее слегка подталкивают в плечо — это оказалась Дездемона, — и послушно забралась на сиденье. Антэнк стоял, повернувшись к ней спиной, и изучал стеллаж. Выбрав маленький голубой пузырек, он принес его с собой к креслу. Быстро отвернув крышку, вытряхнул на ладонь крошечный белый шарик размером с бусину и поднес к глазам.

— Я взял пылинку, снятую с пера птицы, бывавшей в Непроходимой чаще, и развел ее дистиллированной водой в пропорции один к тысяче, а потом пропитал каплей этой воды сахарную пилюлю, таким образом вложив в нее память о месте, откуда пылинка появилась. Все по науке! Если даже остальные эксперименты провалятся, уж она, я уверен, даст тебе возможность проникнуть через барьер в самое сердце Чащи. — Он поднес сахар к лицу Элси. — Открывай рот, малышка.

Девочка послушалась, и Антэнк положил пилюлю ей на язык. Та растворилась всего за пару секунд, оставив во рту легкий сладковатый привкус. На правое ухо ей так же приделали ярлык — боль от прокола была такая, как будто очень сильно ущипнули — и позволили вернуться к Марте и Рэйчел.

— Дездемона, будь добра, — сказал Антэнк, вытирая руки о какую-то тряпку.