Башня Зеленого Ангела - Тэд Уильямс Страница 43

— В сущности, это некий род магии, может быть даже самой сильной, — продолжал Моргенс. — Думай об этом, если хочешь познать могущество, юный Саймон. Не забивай голову болтовней о заклятьях и превращениях. Постарайся понять, как ложь формирует нас, формирует наше королевство.

— Но это никакая не магия, — возразил Саймон, против воли вовлеченный в спор. — От этого никакой пользы. Настоящая магия позволяет вам… ну, я не знаю. Летать. Делать золотые слитки из груды турнепса. Как в сказке.

— Но сказки сами по себе часто лгут, Саймон. Плохие — всегда. — Доктор протер очки широким рукавом своего балахона. — Хорошие сказки расскажут тебе, что страшнее противостояния лжи ничего не может быть. Нет никакого талисмана или волшебной сабли, которые были бы хоть наполовину таким сильным оружием, как правда.

Саймон повернулся, чтобы посмотреть, как по воде медленно разбегаются круги от очередного камешка. Чудесно было стоять и снова разговаривать с Моргенсом, даже если это только сон.

— Вы. считаете, что, встретив огромного дракона — такого, как убил король Джон, — надо не рубить ему голову, а честно сказать: «Ты уродливый дракон»?

Голос Моргенса стал слабее:

— Да, если ты воображал, что перед тобой вовсе не дракон. Но это не все, Саймон. Ты должен пойти глубже.

— Глубже? — Теперь он был рассержен. — Я был глубоко в земле, доктор. Я выжил и выбрался на свет. Что вы хотите сказать?

Моргенс… изменялся. Кожа его стала тонкой, как бумага, в седых волосах запутались листья. Пока Саймон в оцепенении смотрел на это, пальцы старика стали удлиняться и ветвиться, ветвиться…

— Да, ты научился… — сказал доктор. Лицо его стало исчезать в завитках коры на белом стволе дерева. — Ты должен идти еще глубже. Еще многое нужно понять. Следи за ангелом — он покажет тебе многое глубоко в земле и высоко в небе.

— Моргенс! — Злости больше не было. Его друг менялся так быстро, что в нем уже почти не оставалось ничего человеческого — только легкий намек в форме ствола, неестественный трепет в ветвях дерева. — Не покидайте меня!

— Но я уже оставил тебя! — Голос доктора был едва слышен. — То, что у тебя есть от меня, заключено в твоей голове. Я — часть тебя. Все прочее уже стало частью земли. — Дерево слегка покачнулось. — Помни, однако, — солнце и звезды освещают листья, но корни уходят в землю… спрятаны… спрятаны…

Саймон вцепился в светлый ствол, пальцы его бесполезно царапали жесткую кору. Голос доктора угас.

Саймон сел, пот ночного кошмара щипал глаза; он с ужасом обнаружил, что окружен тьмой.

Это все было сном! Я все еще в туннеле, я потерян…

Через мгновение он увидел точечки звезд через высокое окно кладовой.

Простак. Я заснул, и стемнело.

Он сидел, растирая ноющие суставы. Что теперь делать? Он хотел есть и пить, но было маловероятно, что какая-нибудь еда найдется в Башне Зеленого ангела. Тем не менее ему совсем не хотелось покидать это относительно безопасное место.

Неужели я вылез из подземелья только для того, чтобы умереть от голода в чулане? — выбранил он себя. С рыцарями не случается ничего подобного. Он встал и потянулся, вздрогнув от тупой боли в лодыжке. Может быть, совершить маленький набег, чтобы достать воды и посмотреть, как обстоят дела? Конечно, все это лучше сделать, пока темно.

Саймон стоял в тени у Башни Зеленого ангела. Разномастные крыши Внутреннего дворика составляли привычный узор на фоне ночного неба, но Саймону было не по себе. Дело было не только в том, что он вынужден прятаться и скрываться в родном доме — в воздухе чувствовалось что-то странное, чего Саймон не мог назвать, но очень хорошо ощущал. Сводящая с ума ненадежность подземного мира каким-то образом просочилась наверх, в знакомые камни замка. Наклоняя голову набок, он почти видел краем глаза, как бледнеют и расплываются здания, меняя форму и размер. Слабые вспышки света мерцали на стенах и быстро исчезали.

Хейхолт тоже? Неужели весь мир помешался от горя? Что происходит?

С некоторым трудом он заставил себя отправиться на разведку.

Хотя казалось, что огромный замок пуст, Саймон очень скоро обнаружил, что на самом деле это не так. Внутренний двор был темен и тих, но кто-то перешетывался в коридорах и за закрытыми дверьми, и во многих верхних окнах горели огни. Кроме того, он слышал обрывки музыки — странные мелодии и еще более странные голоса, от которых ему хотелось выгнуть спину дугой, как кошка, и зашипеть. Стоя в глубоких тенях сада, Саймон решил, что Хейхолт каким-то образом испорчен: так яблоко, не снятое вовремя с ветки, в конце концов становится мягким и начинает гнить изнутри. Он не мог точно сказать, в чем дело, но весь Внутренний двор — центр детского мира Саймона — казался больным. Он украдкой побывал в кухне, в малой буфетной, в часовне и даже, что было немыслимой дерзостью, в холле перед Тронным залом, выходившем в сад. Все внешние двери были заперты. Он нигде не мог найти входа. Саймон знал, что раньше не бывало ничего подобного. Король боится шпионов? Осады? А может быть, двери запирают не потому, что боятся внешних врагов, а для того, чтобы удержать в замке его обитателей? Тихо вздыхая, он думал обо всем этом.

Он знал окна, которые нельзя было закрыть, и другие тайные пути, но стоит ли так рисковать? Судя по запертым дверям, те, кто бодрствует, особенно часовые, внимательно отнесутся к посторонним звукам. Саймон возвратился к кухне, подтянулся на ветвях небольшой бесплодной яблони и залез на выступ высокого окна. Толстое стекло исчезло, но оконный проем был заложен камнями. Саймон тихо выругался и спрыгнул на землю.

Он был ранен и все еще ужасно голоден, несмотря на доеденную недавно луковицу. Саймон решил, что зря тратил время на Внутреннний двор, а вот Средний, находящийся на другой стороне рва, мог оказаться менее защищенным.

Между двумя дворами было несколько чересчур открытых мест. Несмотря на то, что Саймон до сих пор не видел ни одного часового и вообще ни одного живого человека, он с трудом заставлял себя идти по открытому пространству, каждый раз опрометью бросаясь к спасительной тени. Особенно страшно ему было на мосту через ров. Дважды он начинал переходить его и останавливался на полпути. Мост был не меньше тридцати ярдов в длину, и если бы кто-нибудь появился не вовремя, Саймона было бы видно так же хорошо, как гуляющую по белой стене муху.

Наконец он на секунду задержал дыхание, потом глубоко вздохнул и бросился бежать через мост. Казалось, что его сапоги грохочут, как гром, и Саймон заставил себя остановиться и преодолеть остаток пути тихим шагом, хотя сердце его при этом готово было выскочить из груди. Перейдя на другую сторону, он нырнул в сарай, где отсиживался, пока не пришел в себя.

Все хорошо, сказал он себе. Вокруг никого нет. Нечего бояться.

Он знал, что это ложь. Есть чего бояться, поправился он. Но никто тебя еще не поймал, по крайней мере пока что.

Поднявшись на ноги, он подумал, почему мост через ров был опущен, если все двери заперты, а окна заложены. А почему не была заперта Башня Зеленого ангела? Он не мог придумать никакого ответа. Не успел он сделать и сотни шагов по грязному проходу в центре двора, как увидел нечто, заставившее его метнуться обратно в тень. Все его страхи немедленно ожили с новой силой, но на сей раз у него были для этого основания.