Ритуал - Карина Вальц Страница 43

Спускаясь в Архив, следует помнить: любая информация оттуда несет опасность. Обращаться к Архиву следует в случае крайней необходимости (все примеры КН описаны в приложении 1).

Из закрытой литературы Храма.

Почти сразу после нас в Храм зашла Сена. Увидев меня, сивилла криво усмехнулась, не похоже, что мое присутствие пришлось ей по нраву, но выражать недовольство при Актере себе дороже. Порой меня удивляло, что Хал позволял это мне, с остальными он вообще не церемонился. И повелось так почти с самого начала наших отношений, если происходящее между нами вообще можно так назвать. И почему я не насторожилась раньше, не разглядела всех этих важных мелочей? Впрочем, теперь это все лирика. Мне только и остается, что вспоминать былые ошибки. Тут недоглядела, здесь расслабилась…

Сена закрыла за собой дверь на засов.

– Справишься тут? – уточнил у девушки Хал.

– Справлюсь.

– Смотри в оба. За всеми.

– Они проспят до утра, яд сильный. Все под контролем.

Хал молча кивнул и первым прошел к лестнице. Путь преграждала решетка с толстыми прутьями, первая среди многих, и самая легко преодолимая. Изнутри она открывалась при помощи обычного рычага, снаружи на стене зияло отверстие для ключа, причем довольно хитрого. Ничего общего с дверными замками. К примеру, я даже не представляла, с какой стороны к этому замку подступиться.

Впрочем, взломом занималась не я, поэтому вскоре в стене раздался глухой щелчок, расположенный по другую сторону решетки рычаг опустился, и решетка медленно поползла вверх.

Хал посмотрел на меня и весело подмигнул.

– Долго возился, – осудила я, за что схлопотала ощутимый удар пониже спины. Само собой, Актеру досталось в ответ, и это развеселило его еще больше. Со второй решеткой он справился уже шутя, потому что в этот раз механизм был обратный, с рычагом с нашей стороны.

Лестница привела в знакомое для меня помещение, именно сюда Хеди приводила меня раньше. Столы, мягкая мебель… и несколько девушек, лежащих тут и там. Кто-то отключился, сидя за столом, кто-то завалился на бок, а кому-то повезло меньше и погружение в сон пришлось на пол. Хеди среди спящих не было, признаться, я выдохнула с облегчением. Неизвестно, как яд сивилл, даже в малых дозах, мог сказаться на ребенке. Правда, отсутствие бывшей подруги могло указывать на ее косвенную (все-таки засов она никак не могла открыть) причастность, учитывая ее историю с Актером. Кто-то сильно помог ему изнутри, это очевидно, а Хеди как раз есть чем шантажировать. Версия логичная, но мне не нравилась, Хеди ни за что не предала бы обожаемый Храм.

– Это ведь была не она? Не Хеди? – все равно спросила я, глядя на Актера.

– Нет.

– Значит, кто-то из местных. Тогда как?

– Это не моя тайна, прости. Идем ниже?

– Займись замками, я тут осмотрюсь и тебя догоню.

Хал ушел, а я приблизилась к столу Хеди. На нем высились бумажные завалы, намного больше, чем в прошлый раз. Книги с неровными краями и полустертыми листами, такие мне попались впервые. Оригиналы, не копии. И еще дневники с кривыми буквами, зарисовками и символами, которые я узнала сразу. А дневники написаны рукой самого Армана Нольткена, он был современником Ренана Гранфельсткого. Я видела много цитат из этих самых дневников, но даже не предполагала, что оригиналы еще существуют. Сколько же им лет?

Осторожно, боясь, что древние страницы попросту распадутся, я открыла первый дневник. Знакомые слова с большим трудом складывались в предложения, все-таки язык очень изменился со временем. Кажется, Арман Нольткен рассказывал, как его величество Ренан, возрожденный король, сочетался браком с принцессой Иреман на холме. Деревья вокруг покрылись алыми цветами, что многие сочли чудом. Позже на этом месте возвели Храм Мортума.

Эту историю я и так хорошо знала, но Арман Нольткен описал и много неизвестных подробностей. Например, перечислил имена присутствующих, рассказал, что большинство гостей были мертвы, безликими тенями они расползлись по холму вниз. Та самая мертвая Армия, демонстрация непонятно откуда взявшейся силы. Пролистав еще несколько страниц, я поняла, что в первом дневнике Арман Нольткен больше описывал быт прошлых лет, рассказывал о строительстве первого города и быстро распространившихся слухах о том, как изменился Ренан Гранфельсткий, а следом и королева Иреман. И все остальные, оказавшиеся на мертвых землях по воле случая. Слухи о долгой жизни и крепком здоровье местных жителей стали одной из причин быстрого прироста населения, что Ренану было на руку.

Следующий дневник показался мне более интересным.

В нем Арман Нольткен изложил воспоминания о далеком прошлом, о Ренане еще до Иреман и Мертвоземья. Случился переворот, жестокое предательство королевской семьи. Вся семья Ренана была уничтожена в одну ночь, сам он едва унес ноги, но в процессе побега молодого парня занесло не туда. Он оказался на мертвых землях, о которых все знали одно: там выжить нельзя. Стоило пересечь границу, как на человека будто сваливалась вся скверна мира, земля притягивала к себе незадачливого путника и медленно убивала, наслаждаясь процессом. Все обходили мертвые земли стороной, мало кто решался переступить границу. А если вдруг это и случалось, все торопились обратно. Кроме Ренана, у которого не было выбора. Он убежал вглубь мертвых земель, погоню за ним не организовали. Зачем, если там никак не выжить?

О Ренане и думать забыли, он пропал на десятилетие. Прежнее королевство раскололось, пришли новые проблемы, новые интриги, новые враги. Но вдруг сын убитого короля возродился, шагнул с мертвых земель обратно. Рассказал о новом будущем, а за его спиной стояла Армия. Сотни мертвецов, пока всего лишь сотни. Но этого хватило, чтобы верные Гранфельтским люди ушли с Ренаном в новый мир. И Арман Нольткен был среди них.

– Что делаешь?

Я вздрогнула, забыв, что нахожусь в Храме, да еще и с Актером.

– Читаю дневники Армана Нольткена.

Хал заглянул в рукописи через мое плечо:

– Это что за язык? На всей странице вижу три знакомых слова.

– А для понимания, уважаемый альтьер, надо учить больше языков, – съязвила я. – Желательно штук семь.

– Одно время я пытался заняться свартским, но не задалось. Похоже, не для моих это мозгов, – добил он себя острой самокритикой.