И оживут слова. Часть III - Наталья Способина Страница 43

— Ну, раз уж мы говорим правду, — через какое-то время начал Миролюб, — тогда скажи и ты, савоец, зачем ты здесь? Твоя жизнь — свитки и письмена. Думаю, у тебя их поболее, чем в моей земле. Что тебе нужно здесь на самом деле?

Миролюб даже не обернулся, говоря это, но я поняла, что он напряженно ждет ответа.

Я от души понадеялась, что Миролюбу не придет в голову подключить к игре в вопросы-ответы еще и меня, потому что моя правда им явно не понравится. Я покосилась на Альгидраса. Тот, почувствовав это, поднял голову, и стоило нашим взглядам встретиться, как мой желудок сделал сальто. Бесит! Как же бесит! Я резко отвернулась к Алвару. Тот смотрел на гриву своего коня с задумчивой улыбкой. Миролюб оглянулся и поторопил:

— Ну что молчишь?

— Выбираю правду, — честно ответил Алвар. — Их же всегда несколько, правд… Да, светлый княжич?

В его голосе появились странные интонации. Миролюб пожал плечами и беспечно откликнулся:

— Выбери ту, от которой меньше бед, дорогой мой гость.

Он снова не обернулся.

— Тогда повторю то, что уже сказал тебе прежде. Меня позвала Святыня.

— Тебя не могла позвать чужая Святыня, — негромко откликнулся Альгидрас.

— Да что ты знаешь? — в голосе Алвара послышалось усталое раздражение. — Ты прикоснулся к ней, но так и не понял ее. Ты хоть раз чувствовал ее боль? Ее тоску? Бессилие? Она столько лет ждала освобождения!

— Кто «она»? — на этот раз Миролюб оглянулся.

— Каменная Дева, — откликнулся Альгидрас, не глядя на Алвара, в то время как тот ответил:

— Рамина.

— У нее есть имя? — удивился Миролюб.

— Это в той части свитков, что мы не читали, — пояснил Альгидрас.

— В той части, что мы не читали? Там не все свитки?

Вот, кажется, и ответ на вопрос, утаил ли Миролюб часть свитков или у него их просто не оказалось. Альгидрас лишь пожал плечами.

— Расскажи! — попросили мы с Миролюбом одновременно.

Не знаю, к кому обращался он, лично я имела в виду Алвара, потому что ему с недавних пор по части истории доверяла больше. Алвар потер лицо, отбросил волосы с глаз и вздохнул:

— Это было до начала времен, — начал он голосом, из которого полностью исчезла его привычная беззаботность. — В этот мир пришли пять… Я не знаю, можно ли назвать их людьми. Мир был молод. Возможно, до них здесь была лишь чернота.

Миролюб впереди нас фыркнул, однако ничего не сказал.

— Они принесли в этот мир Силу.

— Силу стихий? — вполголоса уточнила я у Альгидраса, начисто позабыв о своем решении его игнорировать.

Тот кивнул.

— А откуда они пришли? — оглянулся через плечо Миролюб. — С неба свалились? Как град?

Было видно, что он забавляется.

— Не с неба, светлый княжич. С другой стороны.

На этом месте рассказ мне резко разонравился сразу по ряду причин, но ни о чем не подозревавший Алвар продолжил:

— Наш мир — это прекрасное полотно, сотканное из радостей и бед, рождавшихся в нем от начала времен. Они ли создали это полотно или же прорвали своим приходом то, что было соткано до них, о том не скажу.

— Хорошо. Они пришли, и дальше что было? — снисходительно позволил продолжить Миролюб и, обернувшись, подмигнул мне.

Я очень надеялась, что он хотел показать, что не верит Алвару, а не намекал на мою «потусторонность».

— А дальше случилось то, чего они не могли ожидать. Их сила оказалась так велика, что стала притягивать мелкие силы, жившие в этом мире.

— Но если была чернота, откуда взялись мелкие силы? — не выдержала я.

— Я сказал «чернота», не «пустота», краса. Либо силы были здесь, либо при разрыве полотна они так же пришли в наш мир.

— И снова спрошу: откуда? — опять встрял Миролюб.

На месте Алвара я бы уже рукой махнула на таких неблагодарных слушателей, однако было видно, что он слишком влюблен в эту историю и ему, вероятно, слишком редко приходилось ее рассказывать. Если вообще приходилось. Потому он охотно пояснил:

— С Изнанки.

Мое сердце пропустило удар, а потом понеслось вскачь. Я попыталась себя успокоить тем, что это была всего лишь старая легенда и ничто пока не указывало на то, что хоть что-то в ней может быть правдой.

Но успокоиться не получалось. Я напряженно посмотрела на Альгидраса. Тот хмуро разглядывал деревья над головой, точно они были в чем-то виноваты. Почувствовав мой взгляд, он посмотрел в ответ.

— Ты веришь? — одними губами спросила я, хотя это было нелепо, потому что для себя я давно решила, что доверять словам и реакциям Альгидраса ни за что нельзя. Однако вздрогнула, когда он кивнул в ответ.

Алвар меж тем продолжал:

— Их было пятеро.

— Пятеро? — переспросила я. — Но святынь ведь четыре.

Миролюб удивленно оглянулся, и мне пришлось пояснить:

— Мне Олег рассказывал, когда я рисунок отдавала.

Миролюб отвернулся, никак не отреагировав, Алвар же продолжил рассказ:

— Четыре силы: Огонь, — Алвар на миг прижал ладонь к груди, — Воздух, — ладонь театрально указала на Альгидраса: — Вода и Земля. А пятой была прекрасная Дева, которая мало того, что любила одного из тех четверых, любила настолько, что согласилась тайком помочь им бежать, но еще и несла в себе ту силу, без которой четыре другие были ничем.

— Какую? — спросила я, в то время как Альгидрас с Миролюб в унисон подали голос:

— Бежать?

— Сперва отвечу красе, — Алвар явно наслаждался тем, что полностью завладел нашим вниманием. — Эту силу называют по-разному. Эсфера, аэтер, этоу. Но суть у нее одна. Это — само сущее.

У меня на языке вертелись слова, которые я уже однажды сказала Альгидрасу: «словом, ты не знаешь, что это значит», но отчего-то в этот раз я промолчала. Наверное, потому, что чувствовала: Алвар знает.

— Что это значит? — спросил Альгидрас, и я невольно улыбнулась. Он тоже вспомнил мои слова.

— Это сама жизнь. Без нее огонь не может гореть, вода не может течь, ветер дуть, а земля будет бесплодной.

Наступила тишина. Мы переваривали информацию.

— От кого они бежали? — напомнил Миролюб.

— А вот об этом в свитках не сказано. Они бежали с Изнанки, чтобы спасти силы, которыми обладали. Что-то там, откуда они пришли, должно было эти силы погубить.

Миролюб хмыкнул и повертел головой, разминая шею. Я тоже вдруг почувствовала, что, пока слушала, едва дыша, мои спина и шея затекли. Осторожно распрямившись, я тоже с наслаждением размяла шею.

— А что было потом? — спросил Альгидрас.