Экипаж черного корабля - Федор Березин Страница 43

А потом он некоторое время лежал, покоился, перерабатывал боль в теле и ужас в голове. И вокруг была тьма, живая и непроглядная. И она царствовала в окружающем мире, царствовала до той поры, пока похороненный в ней Хорис-Тат внезапно не вспомнил о пристегнутом к амуниции фонаре. Несколько долгих секунд он ощупывал его, со страхом разыскивая смертельные выбоины, а может, оттягивая время, боясь удостовериться не в непригодности фонаря, нет — он опасался, что случившаяся на броне катастрофа выдавила или сожгла напрочь глаза. Затем он щелкнул тумблером и на мгновение действительно ослеп — нужно быть полным кретином дабы развернуть лампу прямо себе в зрачки. А после с облегчением и в клочьях осыпающегося страха он осматривал окружающее помещение.

Здесь явно не следовало шалить с огнем: со всех сторон вокруг Хориса громоздились прикрепленные к амортизаторам-безгильзовые пороховые заряды гига-калибров. О Великий Красный Пожиратель, похоже, сейчас он обладал возможностью разнести в клочья всю «боевую гору». Одной гранаты стало бы достаточно, хотя, возможно, хватило бы и высеченной искры. Правда, подзабытые бронеакадемические денечки ему подсказывали, что теперешний порох обладает особой устойчивостью к детонациям и огню. Он мало в это верил: зачем, скажите на милость, нужен порох, застрахованный от взрывов? Скорее всего это являлось одной из басен, намеренно распускаемой РНК для убаюкивания неспециалистов. Но даже если так, что мешало обвешанному амуницией солдату, несколько попотев, изобрести способ подрыва? Однако в планы командира «танковой пятерни» вовсе не входило так героически умирать, к тому же он был вовсе не в чреве вражеской имперской машины. То, что по казусу судьбы здесь ему грозила смертельная опасность, было особым случаем, а потому требования безопасности следовало соблюдать неукоснительно.

Именно когда Хорис-Тат добрался мыслями до «Правил техники безопасности во взрывоопасных сооружениях», он внезапно вспомнил, что в кармане имеется подробная схема окружающего помещения. И как только он об этом подумал, схема тут же всплыла и в собственной голове. «Спасибо, Рыжая Мать, мои мозги в норме!» — произнес он вслух и замер, поняв, что не слышит самого себя. Только теперь он заметил, как в ушах все еще перекатываются отзвуки недавнего взрыва. Он снова испугался, догадавшись о небольшой контузии. Тем не менее он не был каким-нибудь штабным писарем с офицерскими погонами и, как танкист, был убежден, что его приученные к шуму и грохоту уши очень скоро восстановят свои выданные природой свойства. Однако, пользуясь его глухотой, какой-нибудь враг мог зайти с тыла. Требовалось срочно осмотреть доступные окрестности.

Несмотря на изученный заранее план, Хорис не сразу нашел входной люк. Было бы чудом, если бы он оказался открытым. Теперь с ужасом припомнилось, что в их штурмовой группе имелся присланный из «штабного купола» офицер, вроде бы имеющий запас специальных магнитных отмычек, способных откупорить выход изнутри. Где теперь те отмычки? Все еще парят в пространстве или же воткнулись в мерзлый перепаханный «Ящером» грунт. Вообще-то лейтенант Хорис-Тат все еще не понимал, что же произошло наверху, однако был абсолютно уверен, что прикомандированный к отряду взломщик уже никогда не явится.

Теоретически существовала возможность попасть куда-либо через зарядные шахты, те самые, по которым линия автоматической загрузки рассылает гигантские пороховые цилиндры по своим адресатам — трехствольным внутренним башням — и где-то там прессует их в чудовищные колонны, способные толкнуть в стратосферу пятидесятитонную смерть. Но можно ли рассчитывать, что гигантские, отъюстированные старательными техниками до миллиметра конструкции будут иметь зазоры, способные пропустить человека? Вовсе нет, но, может, стоило хотя бы найти эти самые теоретические входы-выходы?

Пожалуй, единственное, что остановило Хориса-Тата от немедленных действий, — это все сильнее напоминающая о себе боль в спине, похоже, он серьезно стукнулся, падая сверху. Он верил, что это не травма позвоночника — вряд ли он смог ходить, если бы это было именно так. Но в конце концов он еще никогда его не ломал, а мало ли как проявляют себя какие-нибудь трещины. Эта некоторая неуверенность Хориса, его общая растерянность, а главное — то, что он выключил фонарь, экономя в процессе размышлений батарею, спасли его от придвинувшейся вплотную смерти.