Я чужая невеста - Александра Черчень Страница 43

Хранитель Грез, чистящий картошку у меня на кухне, м-да.

Кстати, о картошке. На приготовление обеда нужно время. А это значит, что Ярр здесь довольно давно.

— Слушай, а ты... а ты когда пришел?

Он наконец обернулся и безмятежно ответил:

— Полчаса назад, а что?

Но я уже достаточно изучила этого мужчину, чтобы увидеть смущение в синих глазах.

— Увидел, что у меня гость... — сказала, усевшись у окна.

— Ну да. Я не стал мешать. Накрыл кухню пологом тишины и занялся делом. Вы так мило беседовали. — Ярр помедлил и чуть хрипло добавил: — Так страстно обнимались...

Или это не смущение?..

— Ты подглядывал! — Я обвиняюще ткнула в него пальцем.

И тут до меня дошло. О Создатель! Он видел, как Ал кружил меня по комнате! А значит, подумал, что у меня с женихом все прекрасно... О не-ет!..

— И даже подслушивал, — кивнул этот гад, ухмыляясь. — Мирра, прекрати краснеть. Это же я подслушивал, а не ты.

— Ты ужасен, — со вздохом констатировала я. — Мы с Альери все обсудили, я сказала ему, что люблю тебя, а он признался, что влюблен в мою подругу. И...

— Что-что ты ему сказала? — переспросил Ярр.

Ой...

Я зажмурилась, ощутив, как от щек отливает кровь.

— Как любопытно... — совсем рядом сказал вкрадчивый голос. — Это особенность твоего клана — так быстро менять цвет лица?

На мои колени опустились теплые руки.

— Мирра?.. Ты не сказала ничего, о чем бы я не знал. И кстати! Ты уже простила меня?

Я посмотрела на него из-под ресниц.

Хранитель Грез сидел около меня на корточках, склонив голову набок. А его руки переместились мне на талию. И от этого, в общем-то, невинного прикосновения из меня словно выдернули пружину, ту самую, что заставляла злиться, ругаться... противостоять.

И обнять его в ответ мешало только одно.

— Да. Простила. А ты меня?

— Я? — Неподдельное удивление. — За что?

— Ярр. Я обидела тебя. Я сбежала с твоего выступления. Я...

На мои губы легла твердая ладонь.

— Перестань, — мягко сказал он. — Я сам виноват. Практически во всем. И мы уже так много обо всем этом говорили, Мирра. Но если ты хочешь выяснить что-то еще, я готов тебе ответить. Наверное, зачем я тебя обманывал, да? Понимаешь...

Запах... этот будоражащий, чуть горький, чуть пряный, с какими-то новыми, резкими нотками костра...

Да это же...

Я мотнула головой, освобождаясь от его руки, и выкрикнула:

— Мясо горит!

На самом деле, это завораживающее зрелище — мужчина у плиты. По крайней мере для меня, потому что Мидьяр Ле-Кинаро первый мужчина, которого я вижу за этим занятием.

Я следила за его движениями, не отрываясь. Как в скользящим шагом переходит от плиты к столу, как сыплет в сковороду сыр, как отбрасывает за спину мешающую косу...

Следила и понимала, что готова смотреть на это каждое утро. Правда, заставлять мужчину готовить ежедневно — это точно нехорошо!

Потом он убрал на столе, разложил по тарелкам еду, налил сок, а я все смотрела и смотрела... И понимала — неважно, что именно он делает. Меня просто околдовывают его движения. Любые.

— Ешь! — приказал Ярр, орудуя вилкой и ножом. — Я же знаю, что ты голодная. Потом поговорим...

О чем и зачем? Да, утром я думала, что до вечера найду, что ему ответить. И, кажется, нашла. Наверное, ни здравого смысла, ни логики в моей находке нет. Но разве все это есть в галантных походах в ресторацию или в букетах, тщательно упакованных в цветочной лавке? К тому же у нас уже была заваленная цветами спальня и несколько самых разных встреч «на людях».

А сейчас... Вот ромашки в кувшине, вот мясо, вкуснее ресторанного, вот мужчина, с которым за несколько дней мы словно целую жизнь прожили. Который безоговорочно взял на себя всю вину за то плохое, что между нами случилось. В том числе за мои страхи и мою глупость.

И это — МОЙ мужчина.

Когда он потянулся, чтобы налить мне еще соку, я отставила чашку в сторонку. Встала. Мидьяр тоже поднялся и вопросительно уставился на меня. А я вздохнула и прыгнула на него, очень надеясь, что не уронит от неожиданности.

Не уронил. Схватил в охапку и тесно прижал к себе.

У меня даже в глазах поплыло от яркого ощущения счастья. От миндаля, мешавшегося с корицей, от плавившегося внутри шоколада, от накатившего восторга и совсем маленькой капли страха.

Да, я права. Меронин ничего не изменил. Все было так же, как до него. И так же, как с ним.

Это очень просто, Мирра. Люби его. Позволь ему. Позволь себе. Ведь этому действительно ничего не мешает.

— Поцелуй меня, — попросила я, подняв голову, чтобы посмотреть в синие глаза. Хотя нет, уже не синие. В них бушевал шторм, рожденный тем же желанием, которое испытывала я.

Желания, они такие разные... Можно смертельно хотеть какую-то безделушку, можно мечтать о путешествиях, можно считать дни до встречи или, напротив, ждать, когда же останешься в одиночестве. Но только с Мидьяром Ле-Кинаро я поняла, что такое — желать мужчину. И на самом деле называть это желанием — неправильно. Не желание, нет! Необходимость. Потребность. Словно голод, и чем ближе вы друг к другу, тем сильнее становится голод, он сводит с ума, с каждым прикосновением тебе хочется больше, больше и больше.

Голод — или жажда.

Ярр целовал меня именно так, как будто хотел утолить жажду, а она с каждой секундой становилась все сильнее и сильнее. Только он точно знал, что это за напиток, а я... Я просто самозабвенно целовалась, даже не пытаясь сопротивляться охватившему меня... восторгу. Не знаю, как еще можно назвать то, что росло внутри. То, что рвалось навстречу мужскому телу — теснее, еще теснее, слиться, стать одним целым! Только я не знала как, а потому, обвив его руками и ногами, просто наслаждалась близостью, смутно понимая, что между нами несколько слоев одежды и что она мне мешает. Особенно плотный камзол...

Надо как-то избавиться хотя бы от камзола, но мои пальцы перебирали волосы Ярра и никак, ну никак не могли оторваться от них. И даже не потому, что солнечно-медный шелк был прохладен и безумно приятен на ощупь. От него исходили какие-то токи, перетекали в меня, делали мой восторг все слаще и слаще. И те же токи вливались в мое тело от мужских губ, таких твердых, таких нежных... От рук, ласкавших мою спину, от горячей груди, от бедер... Нельзя, невозможно оторваться!

И когда мой рот внезапно оказался свободен, я застонала от разочарования.

Открыла глаза и встретилась со штормовым, совершенно сумасшедшим темным взглядом.

Почему он перестал меня целовать? Ведь он чувствует то же самое, я точно знаю!