Единственная для эшра - Ираида Волконская Страница 43

Бесцельно пересаживаясь со станции на станцию, я, наконец, решила выйти в центре и побродить по Красной площади. Но и это не помогло, мои мысли оставались такими, же серыми и депрессивными, как московское небо. К тому же, почти всё время, что я слонялась по городу, меня преследовало ощущение, что за мной кто-то следит, но обнаружить загадочного наблюдателя у меня не получалось.

Уже собираясь, ехать на работу, – я и так уже много прогуляла, – около метро столкнулась с подозрительным типом готичной наружности. Где-то я его уже видела, но где? Он лишь стрельнул на меня серым пронзительным взглядом из под длинной светлой чёлки и быстро, обгоняя прохожих, спустился в метро. Странный, какой-то, пожала плечами я. И всё-таки я его видела раньше… Точно! Это был он тогда осенью, когда я ехала от Марты домой! Мне ещё тогда показалось, что он за мной следил, но потом он пропал и до сегодняшнего дня я его больше не видела… И что же это – совпадение? Или он действительно всё это время за мной следит? Что-то мне всё это не нравится, очень не нравится… Может стоит рассказать Алану? Нет, не буду, а то ещё под этим предлогом будет везде за мной слоняться и до дома провожать. Надеюсь, это было просто совпадение или это вообще другой парень, неформалов-то в Москве полно.

Успокоив себя подобными мыслями, я спокойно добралась до офиса и, объяснившись с шефом забрала листовки и отправилась к метро их раздавать. Ненавижу эту работу! Но ничего не поделаешь, есть-то на что-то надо. Как всегда погрузившись в свои тяжёлые думы, и не замечая, кому, собственно, сую листовки, я не заметила и Алана, который, оказывается, уже какое-то время стоял и наблюдал за мной.

Наткнувшись на него взглядом, я от неожиданности даже выронила злополучные листовки на грязный мокрый асфальт. В процессе совместного поднятия рекламной макулатуры мы оба молчали как рыбы, будто вообще не были знакомы. В результате осмотра листовок, больше половины оказались испорченны, и их пришлось выбросить в ближайшую урну. А я под натиском взгляда Алана решила сделать себе перерыв.

– Это ты, значит, вот так лечишься, да? – сразу решил перейти к делу Алан.

– Мне надо работать, – как-то виновато просипела я в ответ. Голос по сравнению с утром стал немного лучше, но всё равно чистым и звонким его назвать было нельзя.

– Тебе нужно домой, лечиться, – стал настаивать мой заботливый жених.

– Я была у врача, это не простуда, просто я голос сорвала… Только не знаю когда, – почему-то стала оправдываться я.

– Голос сорвала… – задумчиво протянул Алан, как-то странно на меня поглядывая. – Как ты вообще себя чувствуешь?

– Да нормально… – я старательно отводила глаза.

– Почему-то я тебе не верю… Я наблюдал за тобой последние полчаса. Ты мне напоминала скорее зомби, чем нормального человека.

– Извини, что не угодила, – огрызнулась я и попыталась отодвинуться от него подальше. Почему-то он стал меня очень раздражать.

– Да что с тобой? Я тебя чем-то обидел? – озадаченно спросил Алан, придвигаясь ко мне ближе.

Он ещё спрашивает! Всё, не хочу с ним больше разговаривать! И я, не задумываясь, круто развернулась, и со всей возможной скоростью направилась прочь от метро и от него. Я, конечно, понимала, что догнать меня ему ничего не стоит, но мне просто было необходимо показать своё отношение, хотя бы этим демонстративным поступком.

Естественно, не прошло и минуты, как он меня догнал и, обхватив сзади за талию, заставил остановиться. Устроить полноценную истерику мне мешало только общественное внимание но, если, в ближайшие пару минут, он меня не отпустит, мне и это уже не помешает!

– Р-р-р-р, отпусти немедленно! – разъярённо рычала я, пытаясь, высвободится.

– Да успокойся ты, тигрица! – пытался обратить всё в шутку Алан.

– Если отпустишь,– успокоюсь, – немного сдержаннее отозвалась я. Было очень сложно общаться, не видя выражения его лица.

Хватка сначала немного ослабла, а затем Алан, словно убедившись, что я никуда не убегаю, совсем меня отпустил. Что дало мне возможность развернуться к нему.

– Ты спрашиваешь, чем ты меня обидел? – решила уточнить я. Алан лишь молча, кивнул. Нет, он точно издевается!

– Сначала ты, не удосужившись спросить меня о моих чувствах, считаешь, что целовать меня без моего разрешения это нормально, а потом просто по-будничному заявляешь, что я твоя невеста! Что я должна стать твоей женой! А тебе не приходило в голову, что я этого не хочу?! – сорвалась на крик я.

Предательские слёзы покатились по щекам, и стало трудно дышать, в этот момент я ненавидела его больше всех на свете! И в то же время так же сильно любила. Любила сильно и самозабвенно со всеми его заморочками и вредным характером. И от этого было ещё больнее! Ужасно хотелось провалиться на месте, чтобы не видеть омут его зелёных глаз, в которых сейчас плескалась обида от непонимания происходящего.

– Ты не любишь меня? – очень тихо спросил Алан, глядя прямо мне в глаза, хотя казалось, что в душу.

– Люблю… – так же тихо ответила я.

– Тогда, я не понимаю тебя. Точнее, я понимаю, что поступил опрометчиво, что не сделал тебе предложение как полагается. Фактически я разрушил твои ожидания, связанные с подобным событием. Но обстоятельства, насколько ты помнишь, не располагали к длительным раздумьям. Ведь на кону была твоя жизнь! И я безмерно рад, что наша совместимость позволила мне вернуть тебя с того света. Будь это не так, мне пришлось бы нарушить куда больше наших правил, и счастья нам это не принесло бы. Но я, всё равно вытащил бы тебя. И потом,…ты ведь сама сказала мне, что я могу делать с тобой все, что захочу, чтобы спасти тебя.

И если всю его речь, я слушала его, испытывая, если не чувство вины, то некоторую неловкость от своего поведения точно, то последняя его фраза, вновь подняла во мне очередную волну возмущения. У меня даже слёзы высохли.

– Но я и в страшном сне не могла предположить, что за свою жизнь должна буду поплатиться своей свободой! – вновь заводясь, выкрикнула я. – И вообще, я тогда была неадекватная и мои слова в расчёт брать нельзя.

И я ничего умнее не смогла придумать, как надуться на него в лучших традициях детского сада. Сама понимала, что веду себя глупо: он мне жизнь спас, в любви признался, даже почти что извинился за всё выше перечисленное, лишь бы мне угодить, а я дуюсь и истерику тут закатываю. Но я всегда была упрямой, а ещё неблагодарной эгоисткой, как любила часто обзывать меня родная тётка, которой, я по её же словам: «Всю жизнь испоганила!».

И я уже готова была опять разреветься, как Алан решил меня добить своим внезапным поступком.

Он встал на одно колено прямо в грязный мокрый снег и стал, собственно говоря, делать мне предложение руки и сердца в лучших традициях жанра. Нет, честное слово, лучше бы я закатила полноценную истерику, чем видеть восхищённые и завистливые взгляды проходивших мимо девушек и женщин!

Ещё бы восхитительная картинка вырисовывается: стоит деваха вся растрёпанная и бледная с красными заплаканными глазами и с красным же носом в старом чёрном пуховике, на который одет лимонного цвета фартук с призывным лозунгом: «Распродажа. Покупай сейчас, а то не успеешь!», а перед ней стоит на одном колене прямо в грязной снежной каше представительного вида парень в длинном чёрном дорогом пальто и держит в руке бархатную коробочку с поблёскивающим в ней кольцом! Право слово, одна бабулька, аж, прослезилась! А я покраснела до корней волос: ну что он творит, что творит? Выпендрёжник! Делает тут из меня Золушку! Немного придя в себя, я ухватила его за эту самую руку, нагло проигнорировав кольцо, и потянула на себя, ругая его, на чём свет стоит.