Золушки в опасности - Лесса Каури Страница 43

– Я его чую, – ответил Вирош. – Осторо…

– Ай!

– Ну я же предупреждал, уважаемая Тори!

– Дык ни кирки не видно!

– А как же гномы в темноте подземных шахт ориентируются? – удивилась Вителья.

– Так то́ в темноте, – фыркнула младшая рубака. – А тут чисто мел перед глазами. И для чего нам волшебница, я вас внимательно спрашиваю?

– Тори права, – послышался голос Дробуша, замыкавшего шествие. – Вита может развеять туман?

– Я попытаюсь, – ответила Вита и, действительно, попыталась.

Туман прянул от ее пассов, будто испуганная лошадь, приоткрыв завесу на несколько шагов вокруг. Но развеиваться полностью, похоже, не собирался.

– Надо подняться повыше и найти какую-нибудь площадку, – буркнула волшебница.

Неудача ее разозлила. И вообще это место, начиная с равнины, на которой не определялись координаты Силы, и заканчивая «горой в меле», – как метко выразилась Тори, – исподволь, незаметно, раздражало волшебницу все сильнее.

Туман так и двигался вместе с путешественниками, взяв их в кольцо, ваял фантастические фигуры впереди и белыми вратами смыкался сзади, оставляя неприятное ощущение потери.

Подъем неожиданно закончился. Грой исчез в белом мареве, но скоро вернулся и сообщил:

– Вита, здесь подходящее место. Слева от меня отвесный склон горы, справа – обрыв. Так что советую держаться кучнее!

– И левее! – добавил Вырвиглот, за руку утаскивая Виту, а вместе с ней и Яго, под прикрытие склона.

Туман раздался, являя взглядам угольно-черный, потрескавшийся камень горы.

– Странно, – Тори поскребла его ногтем, – никогда не видела обугленный гранит…

Волшебница шагнула к ней, вгляделась. Поверхность камня крошилась так, будто однажды магический напалм огромной силы пытался испепелить это место.

– Драконы могли бы, – проворчал Дробуш, – но где они, те драконы?

– Драконы? – Тори даже подпрыгнула. – Ох, бородатая мама моя, вот бы и правда!

– И что бы ты сделала, уважаемая рубака? – скрывая улыбку, поинтересовался Грой.

– Сразилась бы с ними, конечно! – возмутилась Тори. – Что еще можно делать с драконами?

– Вот только драконов нам и не хватало, – пробормотал Яго, озираясь.

Туман клубился по-прежнему, и что там было за этим туманом? Кто там был?..

Вителья подумала, что в череде головокружительных чудес, подаренных ей судьбой, драконов, кроме Змея Горянича из другого мира, ей не встретилось. И поняла, что жалеет об этом. Однако если след огня на каменной стене впрямь принадлежал драконам, и сохранился здесь с незапамятных времен, наткнуться на него тоже было чудом.

Волшебница тронула крошащуюся поверхность горы и… застонала от яркого света, едва не выжегшего глаза. Она стояла, прижатая к склону неведомой силой, и не могла шевельнуться. Она чувствовала, что могущества в ней ровно столько, чтобы произнести несколько последних слов. И еще – что неистовая, ранее наполнявшая ее ярость и жажда мести истекают вместе со струйками крови, сочащимися из пор. Опустив взгляд, она увидела мужское тело в лохмотьях, покрытое многочисленными ранами и забрызганное кровью, и вдруг с ужасающей ясностью поняла, что это тело – ее. Вокруг отвратительно, ужасающе пахло горящей плотью, с неба падали черные хлопья, засыпая бескрайнюю равнину, хорошо видимую с площадки на склоне горы. А на равнине метались, сгорая факелами, люди, толпы людей.

Прямо напротив Вительи стоял незнакомый мужчина – красивый, черноволосый, с аккуратно подстриженной бородкой. У него было странное выражение лица, словно он и жаждет, и боится услышать те самые «последние слова» существа, прикованного его волей к стене, в теле которого Вита себя обнаружила.

– Дети, какие же вы дети, – неожиданно для себя, произнесла она чужим, хриплым голосом, – дети, которые могут изменять мироздание, но предпочитают спасать никчемные миры!

– Этот мир – наш, Гересклет, – прорычал незнакомец, делая шаг вперед, – кому, как ни нам его спасать?

– А зачем? Зачем вы его спасли?

– Тебе не понять, бог!

На долю секунды Вита забыла о том, кто она. Она была тем, кто сейчас утирал угольные разводы с лица, тем, кто истекал Силой, как кровью, и стоял на пороге Вечности. Тем, кто ясно видел, как однажды черноволосый красавец с бородкой тоже захочет властвовать над Тикреем, ибо власть – сладкий дурман, которому не каждый может противостоять.

– Отчего же? – прищурилась Вита, точнее, тот, кем она была в этом мгновенье. – Я, как и любой из богов, понимаю все сущее и вижу дальше любого из вас! Например, я вижу, как ты…

Незнакомец вскинул руки с гудящим на них синим огнем заклинания. Огонь вплавил Виту в камень.

– Не желаю слышать твои лукавые речи, – крикнул он, – я видел тех, кто поддался им – они лежат там, у подножия горы все до единого обратившиеся в пепел!

– Их убивали вы, а не я… – прохрипела волшебница, ощущая ненависть к нему той искрой, что продляла мгновенья жизни. – Вера в меня делала их счастливыми!

Еще один энергетический удар потряс гору до основания, вышибив сознание Виты из чужого тела, а местность на века превратив в кладбищенскую пустошь, спекшуюся землю которой первые живые ростки пробили лишь спустя двести лет. Волшебница ощутила себя отлетающей душой и увидела, как в глазах прикованного к горе мужчины вспыхнули и погасли злые искры.

– Лжец и ублюдок, – сплюнул черноволосый, – покойся с миром!

Только тут Вителья заметила еще одного человека – невысокого и хрупкого. Тот стоял в стороне, зябко охватывая себя руками, и, не шевелясь, смотрел в пропасть. Незнакомец подошел к нему, обнял и повел прочь. Ступая на тропу, ведущую с площадки вниз, второй обернулся, и Вита узнала этот взгляд: взгляд, в котором время и одиночество смерзлись в ледяные торосы. Вместе с пониманием пришло предвидение – однажды и она, и Ники Никорин, и еще многие и многие окажутся здесь, чтобы застыть на пороге Вечности перед финальным шагом.

* * *

Скрипнула решетчатая калитка, ведущая из грота, в котором скрывался один из городских каналов. Григо выглянул. Пригибаясь, поднялся по потемневшим узким ступеням, ведущим вверх – на набережную. Поманил Бруни к себе.

Принцесса вышла, держась за стену, чтобы не упасть, и с наслаждением вдохнула сырой воздух. Да, от вод канала несло болотом, но, слава Пресветлой, уже не нечистотами!

– Григо, я не поднимусь, – задыхаясь от боли, прошептала она, – у меня ноги подгибаются…

– Дайте руку!

Секретарь буквально втащил ее наверх, подхватил на руки и рванул с места. Между домами, стоящими у канала, виднелся просвет – площадь Оливии-с-бубном, от которой было рукой подать до Золотой башни.

Бруни уже плохо соображала от боли. Город казался опустевшим, но стоило приглядеться, как то тут, то там, появлялись из ниоткуда стремительные силуэты. За появлением обычно следовали человеческие крики, полные ужаса.