Сказания Фелидии. Воины павшего феникса - Марина Маркелова Страница 43

Он видел женщину… Наверное, это была женщина. Очень худая, высокая, даже долговязая, с непропорционально длинными руками и пальцами, похожими на обломанные веточки. На ней было воздушное черное платье. Ветер взбивал и игрался его подолом, чудилось — разорванным в клочья. Голову поглотил глубокий капюшон, лица, даже вглядываясь, было не разобрать. В одной руке женщина держала плотно набитый мешок. Странно, как легко она его несла. Вернее, тащила — ее ноша волочилась по земле, подпрыгивала на кочках, проваливалась в ямки и вылезала из них. Женщина шла по полю и что-то собирала свободной рукой: цепляла костлявыми пальцами и убирала в мешок. Это что-то было людьми. Вернее, тем, что от них осталось.

Женщина не торопилась, страшный урожай не иссякал. Руки, ноги, головы… Багряно-ржавая трава… Серые неподъемные небеса над головой…

Пахло ядовитой гарью. Где-то поблизости пылали и трещали погребальные костры. Аборн провожал мертвых. Женщина останавливалась то и дело, проводила невидимым взглядом по полю, искала… Находила, подбирала с ледяным спокойствием, шла дальше… Вдали завывал надрывный женский плач.

Он наблюдал за странным действием со спокойным интересом, пока, вдруг не увидел одинокого человека напротив темной женщины. Живого мужчину. Себя… Вязкий, остужающий страх заставил закричать. Во все горло и только. Не убежать, не защититься, а только беспомощно орать в черный эллипс пустоты под капюшоном. Что это была за женщина? Ни на одно порождение Аталии она не походила. Призрачная уборщица, очищающая землю от человеческого мусора. Она стояла и смотрела, сжимая в руке грубую холщевую ткань. Не трогала. Почему? Потому что — сон. Но мертвые не видят снов.

Ужасающая картина сменилась непроглядным мраком. Мокрое, тяжелое, но мягкое плюхнулось на разгоряченный лоб. По вискам и скулам побежали холодные струйки. Раздраженная кожа чувствовала каждый их виток.

— Тише, — прошептал незнакомый голос, — тише. Успокойтесь.

Темнота треснула, две узкие щели, затянутые пленкой, облизывал густой темно-рыжий свет. Адрис понял, что очнулся, приоткрыл глаза. Пелена разорвалась, зрение, успевшее облениться, возвращалось неохотно.

— Что со мной? — пробормотал он, с трудом подбирая и произнося слова. — Где я?

Прямо над ним зависло симпатичное, молодое девичье лицо, обрамленное длинными волнистыми прядями. Они коснулись его щек и носа, заметив это, незнакомка спешно подобрала волосы.

— Как я рада, что вы очнулись, — промолвила она, — мы боялись, что уже ничего не поможет. Вы чудом выжили.

Смысл добирался до Адриса тоже с трудом. Он вдруг вспомнил все, и едва ли не подпрыгнул на постели.

— Где мальчик?! — закричал в полный голос. — Где ребенок?! Он жив? Он спасся?

Девушка уперлась ладошками в мужскую грудь, силясь уложить его обратно.

— Пожалуйста, не кричите, — ласково попросила она.? Вам может стать хуже.

Адрис поддался, но не замолчал. Сколько он пролежал без сознания? Что произошло, пока он тут валяется без чувств? И, где, кстати, тут? Вокруг — холодные каменные стены, дрожит пламя факелов, чуть выше девичьего лица улыбается зло и коварно каменное изваяние…

— Как тебя зовут, девочка? — спросил он осторожно.

— Милара,? был ответ,? и я не девочка. Я — дочь Главы Защитников Аборна.

— Я, видно, родился под счастливой звездой, раз за мной присматривает столь важная персона.

— Больше некому, — пожала плечами Милара, — Лаира и ее ученицы ушли в город к защитникам. Из них остались только двое, да им хватает хлопот. Всем помочь — рук не хватает.

— В город? К защитникам? — Адрис понял, что знает слишком мало. — за то время, что я был без сознания? Где я нахожусь? Объясни мне, пожалуйста, что произошло.

Милара, сомневаясь, покосилась на Адриса, видимо, решая, стоит ли выполнять его просьбу. Адрис показался ей благоразумным — голос его внушал доверие. И глаза не помутило безумие. Она вздохнула глубоко, и, решив, что напрасно беспокоится, а мужчина имеет право знать правду начала рассказ:

— Вас нашли в поле, когда собирали мертвых. Вы про атаку конницы помните? — Милара вопросительно взглянула на Адриса и, получив слабый, утвердительный кивок, продолжила. — Ну вот, после того, как конница ушла, некоторое время стояло затишье. Воины не нападали, а горожане просто боялись. Даже не знаю, как объяснить. Сколько ушло? Сотни три? Четыре? А вернулась только треть, побитая, израненная. Лаира и ее воспитанницы сразу бросились оказывать помощь, разместили их в лазарете, только места всем не хватило. Кто на полу, кто вообще во дворе оказался. А потом прибыл гонец, и нам сообщили, что штурма не избежать. Маниус очень разгневался, воспринял шествие как попытку нападения и теперь собирается нанести ответный удар. Дал Аборну сутки, чтобы собрать и похоронить мертвых и спрятаться в убежище всем мирным жителям. Сутки заканчиваются через несколько часов.

Милара печально вздохнула, отвела взгляд, а в глазах заискрились белыми звездочками слезы. Адрис напрягся, попробовал приподняться, но бессильно упал обратно. В голове внезапно вспыхнуло, запекло, глаза залило багровым вином, нестерпимо захотелось воды. Хоть каплю. Но сознание оставалось ясным.

— Ваш отец сейчас в городе? — спросил Адрис.

— Да,? тихо ответила Милара, — как и все остальные воины Аборна.

Она всхлипнула, отвернулась, пряча эмоции, хотя Адрис и не понял, чего было стыдиться?

— Многие горожане тоже остались, — продолжила Милара, переборов предательскую дрожь голоса, — они говорят, что Маниус развязал войну. А война всех ставит под оружие. Совет поощряет их рвение, несмотря ни на что. Как будто это они собирали мертвых…

Милара закрыла ладонями лицо, снова переживая страшные минуты, когда вместе с матерью ходила среди побоища, выискивая живых. Адрис, не отрываясь, смотрел на девушку, а разбитым копытами телом чувствовал, что творилось в душе этого красивого, юного создания. Даже тошноту от невиданного прежде кошмара людского месива.

— Эти люди, все они,? задохнулась Милара,? разве за это можно так… Мешки с костями. Некоторых даже опознать не могли!

Она остановилась и перевела дух, поняв, что потеряла контроль над чувствами.

— Я вас нашла, — призналась она чуть погодя, — случайно, приписала вас к мертвым, но вы застонали. Еле-еле. Вас доставили в город, думали, что не выживите. Когда прошелся приказ об укрытии в подземельях, вас перенесли сюда вместе с остальными.

— Вы боитесь, Милара? — неожиданно даже для себя спросил Адрис.

Силы и способность мыслить медленно уходили, он ощущал, как медленно, рывками, подобно голодной змее, их заглатывает обморок. А так хотелось говорить, слушать, жить. Может, он еще успеет сделать хоть что-то полезное. Может, когда-нибудь отступит и замолкнет разочарование и чувство вины, которые мучают даже теперь?