Скоро полночь. Том 1. Африка грёз и действительности - Василий Звягинцев Страница 43

Дмитрий протянул Владимиру двухпросветные золотые погоны с тремя звездочками и пожал руку.

— Служу Отечеству, ваше превосходительство!

Кому-то эта церемония показалась бы фарсом, профанацией настоящего воинского ритуала. Вроде того, как народ воспринимал возведение Брежнева в маршальское звание и награждение орденом Победы. Что хотим, то и творим. На самом деле все обстояло несколько иначе.

Страсти к чинам и наградам никто из «старших братьев» не испытывал и испытывать не мог по понятным обстоятельствам. Однако время, в котором им пришлось действовать, требовало соблюдения правил и традиций. Это великолепно понимал Врангель, производя своих помощников и советников в генеральские чины, награждая высшим орденом возрожденной из праха России. Не могут же штатские лица руководить фронтовыми операциями и командовать заслуженными полководцами. Российский военно-феодальный менталитет не мог бы с таким смириться. Человек без чина — не совсем полноценная личность в государственном смысле.

Как писал Николаю Первому граф Уваров: «Частные занятия предоставляют и будут предоставлять много больше материальных выгод, чем государственная служба. Поэтому особенно важно поддерживать в служащих идею чести, обольстительную мысль, что чин возвышает их над всеми званиями, хотя и пользующимися вполне житейскими выгодами. Бесчиновность… порождает ложные мысли о равенстве и никак не допустима при монархии, где люди возвышаются по чинам, жалуемым от престола и где всякий чиновник знает, что он обязан чином, а следовательно, и почетом государю, и, таким образом, чины являются выражением царской власти и милости. Отмена чинов дискредитировала бы правительство и лишила бы его важнейшей пружины действовать на умы, средство, которое, имея почти фантастическую силу, ничего не стоит государству и не может быть заменено никакими материальными вознаграждениями».

В справедливости такого мнения каждому из наших героев приходилось убеждаться неоднократно. Наверное, больше половины их предприятий потерпели бы полный крах в самом начале, не будь они подкреплены магической силой того или иного мундира с достаточно солидными знаками различия.

Но если для каждого из старших военная форма служила всего лишь рабочим инструментом, юный Белли принимал ее всерьез, именно так, как и подразумевал мудрый граф Уваров. Он ее любил, ценил, носил элегантно и с достоинством, даже и во внеслужебное время (кстати, в царской России военнослужащим вообще запрещалось надевать гражданское платье, хотя бы и в отпуске), с долей пренебрежения поглядывая на лишенных такой чести. Далеко обогнав бывших гардемаринов одного с ним и двух предыдущих выпусков, он стал сейчас, наверное, самым молодым штаб-офицером российского флота. И сознание этого наполняло его ни с чем не сравнимым ощущением собственной значимости.

«За Богом молитва, за царем служба не пропадет», — учил его отец, и пока его правота подтверждалась. Тьфу, тьфу, чтобы не сглазить, если так дальше пойдет, к тридцати годам и адмиральские орлы на плечи опуститься могут. Как к прадеду.

По случаю производства выпили шампанского, причем Владимир посетовал, что не только старшие товарищи при этом не присутствуют, но даже и Наталия Андреевна. Ему хотелось, чтобы и другие разделили с ним торжественный момент.

— Непременно банкет организуем. Как только народ подтянется. А пока все на фронтах, внешних и внутренних, завязаны. Кто где. Дай бог, чтобы живыми вернулись.

Тревога едва заметно проскользнула в голосе Воронцова, но это, в понимании Белли, означало, что положение достаточно сложное.

— Сейчас нам с тобой тоже присягу сполнять придется, — употребил Воронцов матросское выражение. — Посидим немного, потом отдохнешь, отоспишься, пристегнешь новые погоны и опять в море.

— Цель какая теперь будет, Дмитрий Сергеевич? — Против очередного похода Владимир никак не возражал. Крейсер в порядке, солярки в цистернах доверху, боезапас не израсходован.

— Интересная цель. Если ты в курсе, тут неподалеку проходит подводный кабель Бомбей — Кейптаун. Я послал своих ребят (имелись в виду, конечно, роботы), нырнули они на две сотни метров, подключились. Шифры у гордых бриттов примитивные. Читаем мы их телеграммы, как третьеклассник букварь.

— Первоклассник? — осторожно переспросил Белли.

— Именно третьеклассник. Легко, но с долей презрения. И что они пишут? Что якобы на той неделе из Бомбея отправлен караван из двенадцати транспортов, переправляющий в Кейптаун до десяти тысяч отборной сипайской [37]пехоты с артиллерией…

— Солидно, — понимающе кивнул капитан. — В случае чего — лихим штыковым ударом смогут переломить ситуацию. Но нам-то что? О чем речь, Дмитрий Сергеевич? Сбегаем, разгоним, даже топить сверх меры никого не станем.

— Верю, сможешь. Но навстречу конвою завтра выходит крейсерская эскадра в восемь вымпелов. Флагман — «Кресси», коробка серьезная, неплохо бронирован, до 152 мм, вооружение две 234 мм, двенадцать шестидюймовок… Потоплен вместе с «Хогом» и «Абукиром» немецкой подводной лодкой «U-9» двадцать второго сентября девятьсот четырнадцатого у побережья Голландии.

Белли отставил бокал с шампанским.

— О чем вы говорите? Справочник я наизусть знаю. Ну и что мне его броня и его пушки? Скорость у него сколько? Двадцать?

— Двадцать один.

— Так что же, Дмитрий Сергеевич? Весь Черноморский флот целую войну потратил на попытки перехватить «Гебен» и «Бреслау», у которых было преимущество в ходе семь узлов. У меня сейчас над кем угодно — до двадцати. О чем тут говорить? Я о другом думаю, ваше превосходительство. При всем моем уважении к адмиралам Эбергарду и Колчаку. Вы не хуже меня помните ход войны. Для чего все делалось? Линкоры построили — ладно. Но думаю — незачем было. В тех обстоятельствах. Море денег и тьма работы — без толку. И еще пять старых броненосцев имели…

— Так, так, — поощрил новопроизведенного кап-два к полету военно-морской мысли Воронцов. — Крейсера посчитай, эсминцы туда же…

— О чем я и говорю, Дмитрий Сергеевич! — Голос Белли слегка сорвался от возбуждения. — Вы только подумайте — затраты, боевое напряжение, неизбежная деморализация личного состава от бессмысленности охоты на неприятеля, который над тобой издевается… Один линейный крейсер и один легкий — над целым флотом. Три года!

— Дальше, — спокойно предложил Воронцов.

— Ну что дальше, что?

— Будь ты комфлотом, что бы сделал ты? На месте Эбергарда в пятнадцатом, на месте Колчака в шестнадцатом? — Дмитрий с интересом посмотрел на Белли поверх края бокала.

— Дмитрий Сергеевич, вы меня провоцируете, шутите или что? — Владимир чувствовал, что Воронцов его собрался подловить и непременно это сделает, только вот на чем? Но давно было известно, что в этом обществе нужно говорить что думаешь. За ошибку простят и подскажут, как правильно, а вот за криводушие — нет.