По дороге в легенду - Лев Кругликов Страница 42

– Я не успела... совсем немного,– пробормотала я, глядя на Альена, который, казалось, когда-то давно был для меня почти всем.

Это его дочь я сейчас прячу на северо-востоке страны от сидхе и всех, кто захочет ее найти. Его – и женщины, которую он пообещал оберегать. Он тоже не сдержал обещания, просто не сумел.

Кем я была для него? Огнем, на который летит мотылек. Любовь яркая и на первый взгляд поверхностная. Он всегда говорил мне, что смерти нет, что это всего лишь шаг в бессмертие. Он грустно улыбался и качал головой, думая, что мне не идет убивать. Он целовал мои губы и шептал, что любит. Безмерно. Бессовестно. Безответно, потому что Танцующая не может любить. Общепризнанный миф, который я не стала развеивать.

Но, когда он умирал на пограничье у меня на руках, он звал ее. Не меня, а мать своего ребенка. Он не брал с меня обещания присматривать за Эрин. Я сама его дала. Уже закрывая его потускневшие глаза...

Тогда в моих волосах появилась застежка в виде изумрудного трилистника...

– Альен...

Призрак отвернулся и посмотрел в сторону ставней. Шепчущие стали медленно отдаляться, исчезая по одному, а Альен молча указал на тоненькую щель между створками и медленно ползущий вверх засов. Тускло блеснуло тонкое лезвие ножа, поднимающего запор ставня.

«Лесс, за окном трое!!!»

Танцующие!

Я вскочила, с тихим шелестом квэли выскользнули из ножен, оказываясь в моих руках, а Альен только чуточку укоризненно покачал головой.

– Я знаю... Но сейчас иначе никак.

Резкий, отрывистый кивок.

«Лесс, не отвлекайся!»

Запор на ставнях резко взметнулся вверх, окно распахнулось с треском, а предутренний воздух зашипел, разрезаемый тонкими метательными треугольниками. Я метнулась в сторону, отбивая часть треугольников квэлем, остальные впились в стену, хищно поблескивая выкидными «когтями». Ненавижу это оружие!

Танцующие скользнули в комнату плавно, подобно теням, впуская в комнату холодный ветер и туман. Они не торопились – знали, что сейчас все мое оружие это квэли и несколько треугольников в наруче. Знали также, что использовать метательное оружие я не буду – все равно бесполезно, отобьют ведь, крайновы дети. Потому и допустили некую театральность в своих действиях – нарочито медленное вытаскивание клинков из ножен, двое остаются на месте, один делает шаг вперед. Лица закрыты шелковыми черными платками, но презрение ощущается на расстоянии.

Я оскалилась, стоя на одном колене на полу, широко разведя в стороны руки с квэлями. Белая свободная рубашка, мое единственное одеяние, задралась до бедер, распущенные волосы подметали доски пола, но сейчас мне на это было наплевать. Трое Танцующих против одной. Если бы их было хотя бы двое, то можно было бы попробовать рискнуть и поспорить с судьбой. А так...

«Эй, Лесс, ты что, с жизнью решила попрощаться?!»

Догадливый-то какой, а... Телохранитель крайнов,– мысленно ухмыльнулась я, чуть развернув квэли так, чтобы острия смотрели на сидхе.

Вышедшая вперед девушка, с волосами, заплетенными в косички, вскинула бровь. Ну да, конечно. Они же прекрасно понимают, что рисковать им невыгодно. Жить все хотят...

Они напали слаженно и молча, действуя как единый организм. Клинки заплясали, выбивая искры. Два клинка против шести. Хрустально-серебряный звон искусно выкованных лезвий. Пляска трех черных теней и одной белой. Мне раскроили бедро почти сразу же – всего лишь легкое касание клинка, но кровь уже окрасила белую кожу, еле заметно светясь в предрассветном сумраке. Я на миг сбилась и тотчас поплатилась срезанной прядкой на лбу и тонкой царапиной поперек живота.

Фэй, замедли их!!!

«Приказ принят».

Рубиновый глаз плеснул розоватым светом, который моментально окутал Танцующих чем-то вроде тумана, но сидхе замерли на долю секунды, а потом колдовские путы были разорваны. Впрочем, мне этого хватило, чтобы прочертить квэлем сочащуюся кровью полосу на лице девушки с косичками. Разрезанная пополам шелковая маска спланировала на пол, а я ухмыльнулась, любуясь своей работой. Регенерация регенерацией, но шрам через все личико у Танцующей останется.

Дверь, которая охраняла проход между двумя смежными комнатами, наверное, прожила долгую и счастливую жизнь, насколько может быть долгой и счастливой жизнь обычной гостиничной двери. Увы, когда д’эссайнам срочно требуется войти, они не всегда открывают замки. Она с тихим скрипом рухнула внутрь двумя аккуратными половинками, и в комнату влетел Джерайн, злой, как три с половиной крайна, окруженный неясными тенями. Шепчущими.

Воспользовавшись долей секунды паузы, он успел крикнуть:

– Девушка справа – твоя, остальных – мне! – И рубанул наотмашь ближайшего Танцующего.

Я только и успела, что мысленно вздохнуть, краем глаза глядя на то, как девушки-сидхе, напрочь проигнорировав предложенное д’эссайном разделение труда, красиво принялись теснить его в сторону, нанося удары с такой скоростью, что в комнате стоял непрерывный звон.

Фэй, заморозку! Такую мощную, какую только можешь!!!

«Принято!»

Я поймала на скрест клинков квэли Танцующего, и в этот момент руны на браслете заискрили холодным белым пламенем, плеснувшим во все стороны, и там, где язычки холода касались сидхе, их одежда покрывалась белоснежным инеем. Мой противник отскочил назад, изумленно глядя на побелевшие квэли и плохо слушающиеся руки, девушки тоже отступили, образовывая с Танцующим треугольник.

Классика...

Я сдула с лица обрезанную прядку и пригнулась, оскальзываясь в лужице крови, натекшей с бедра.

– Тю, детишки, неужели вы таки нервничаете? Сначала невежливо вламываетесь, вас и так тут не очень ждали, хулиганите тут, красивую девушку поцарапали... И как вам не стыдно?

Джерайн даже не запыхался, более того, вообще дышал через раз, совершенно честно забывая о том, что надо это делать. Эсси’д’шарме в его руках снова изменилось так, что острие этого однолезвийного меча окрасилось фиолетовым цветом.

– Die ast’a wai fo el!

Несколько призрачных фигур возникло перед Танцующими, вновь сбивая их внимание. Знакомыми чертами. Воспоминаниями. Старыми ранами в душе. Я ухмыльнулась, скользнув вперед и нагло вламываясь в треугольник, стараясь разорвать строй. Рядом мелькнуло светящееся лезвие меча Джерайна, использовавшего заминку для того, чтобы нанести колющий удар девушке-Танцующей. Та машинально поймала клинок д’эссайна на один из квэлей, но лезвие вдруг изогнулось так, что соскользнуло с блока и глубоко вонзилось в грудь девушки. В сердце.

Первый камень на рукоятке загорелся ярким синим цветом, но Джерайн, нанеся удар, раскрылся, за что и поплатился – оказавшийся на расстоянии удара клинком сидхе все же полоснул его по правой руке. Глубоко, так что на миг из раны показались кости, а потом брызнул кровавый ручей. Я крутанулась в пируэте, ныряя под вытянутую руку Танцующего и разводя руки с квэлями в стороны. Как птица, взмахивающая крыльями.