Дахут, дочь короля - Пол Андерсон Страница 42

Все вещи служат и подчиняются законам вселенной: земля, море, солнце, звезды и растения, и животные на земле. Наше тело тоже подчинено этому порядку, больное и здоровое, молодое и старое, и претерпевая другие установленные изменения. Поэтому разумно то, что зависит от нас самих. Поскольку Вселенная могущественная и высшая, она совещается с лучшими из нас, направляя нас вместе с целым. И дальше, противоречие, помимо своей нерациональности, ничего не создаст кроме напрасной борьбы, приводит нас к боли и сожалению.

— Бодилис.

Она уже почти ничего не слышала, но часть ее все-таки оставалась бдительной. Королева отложила книгу и подошла к кровати. Фенналис при виде ее улыбнулась.

— Как ты? — спросила Бодилис.

— Чувствую покой, — прошептала Фенналис.

— О, чудесно. Это сделала Дахут.

— Я помню ее сквозь сон, но тогда все было так спутано. Теперь мир ясен. Ясен как священный пруд. — Слова постепенно исчезали.

— Я могу тебе что-нибудь принести? Воды, молока, супу, хлеба?

Фенналис слабо покачала головой.

— Спасибо, нет. — Собралась с силами, прежде чем смогла сказать: — Мне хотелось бы… ты помнишь рассказ про… девочку, птичку и про менгиры? Моя мать рассказывала мне ее, когда я была маленькой…

Бодилис кивнула.

— Сказку венета, да? Хочешь снова ее услышать?

— Этот мир… славный…

Бодилис поднесла свой стул к кровати и снова уселась.

— Ну, — начала она, — давным давно жила-была девочка, и жила она возле Места Старых, где стояли высокие кромлехи, да нависали дольмены, да менгиры выстроились сотнями, и рядам их не было конца и края. Так давно это было, что на месте огромной бухты там была сухая земля. Густые леса росли на ней. Это было уединенное место для житья, уединеннее нельзя было бы отыскать, потому что была она единственным ребенком у своего отца, жена которого умерла, а сам он был лесожегом, и его хижина стояла в лесах сама по себе. Девочка старалась изо всех сил следить за домом. Поскольку из друзей у нее были лишь ветра, маргаритки, солнечные зайчики, что порхают по лесной земле, когда ветер колышет ветви, да бабочки, танцующие с ними. Она часто мечтала о друзьях и очень хотела пойти к Месту Старых. Отец ей никогда не позволял. Когда она просила, он говорил, что оно обитаемо. Но она мечтала о народе эльфов неземной красоты, еще более грациозных, чем бабочки, посреди серых камней.

Однажды, когда отец ушел на работу, девочка пошла с кувшином на родник, бивший неподалеку от их хижины. Она не прошла и три раза по три шага, как услышала писк. Она посмотрела, и там на земле увидела птенчика, выпавшего из гнезда, такого крошечного, тощего и печального. Он вскоре неминуемо погибнет, если до этого его не обнаружат лиса или барсук. Девочка пожалела птичку. Она ее подняла. Оглядевшись, увидела высоко над головой гнездо…

Бодилис замолкла, потому что Фенналис закрыла глаза и дышала ровно.

— Ты еще не спишь? — тихо спросила Бодилис. Ответа не последовало. Спустя минуту-две Бодилис была уверена, что женщина заснула.

На нее навалилась усталость. Она зевнула, сощурилась, решила, что тоже может найти немного забвения. Взяла из подставки свечу осветить себе путь.

Королева проснулась. Через окно неправдоподобно ясный струился лунный свет, образуя на полу лужицу. Свеча совсем оплыла. Должно быть, прошли часы, больше, чем она хотела. Вздохнув, она поднялась и зашаркала взглянуть, как там ее пациентка.

Когда она туда вошла, Фенналис открыла глаза. Бодилис заметила, что зрачки расширены. Запахло потом. Дыхание участилось.

Миг Бодилис стояла не шевелясь.

— Ты ждала меня? — пробормотала она. Она присела на край кровати, склонилась над лицом Фенналис. То молилась, то вполголоса напевала, пока не утихла предсмертная борьба.

Наконец смогла встать, чтобы закрыть глаза, соединить челюсти, поцеловать в бровь. Потом на ощупь подошла к окну и долго стояла, всматриваясь в безжалостный белый лунный свет.

VI

Сон ускользнул и от Дахут. В конце концов она куда-то поплыла.

Она стояла в Заброшенном Замке, Гаргалвене, на внешнем краю. За громадными курганами — разрушенными домами, вставали гребни, — обвалившиеся стены. В провалах лежала густая тьма, но вдоль вершин на траве и камнях мерцал иней. Под девушкой почти отвесно падал утес. С наступающей волной гудел и рычал прибой. На черных волнах сиял свет от склонявшейся к западу луны, вспыхивая белым там, где волны разбивались о скалы. Из-за него звезды в той стороне тускнели, но над холмами их было множество: Возничий, Близнецы, вечно девственные Плеяды, Телец с налитыми кровью глазами. Бродил ветер, неся первый укус осени. Одежда Дахут колыхалась. Она не замечала ни ветра, ни холода. Так она взывала ко времени вне времени.

Через нее прошло пламя, прямо над расселиной меж грудями. Она закричала:

— А-а-а. Сейчас, сейчас.

Негнущимися пальцами она расшнуровала платье и откинула одежду в сторону. Заведя голову назад, она смогла разглядеть, что произошло. Под луной серп казался не красным, а черным. Она повернулась, подняла руки и закричала луне:

— Белисама, я готова! Боги, все Боги, благодарю вас! Я Твоя, Белисама, а Ты моя, мы Едины!

Ветер разостлал ее крик по всему морю. Она содрала с себя одежду. Обнаженная, безудержно крича, она танцевала под звездами, перед Богами Иса.