Соль и шторм - Кендалл Калпер Страница 42

– Хватит! – воскликнула я, уткнувшись в подушку.

– Тебе придется об этом узнать! – мать повысила голос, чтобы перекричать мой горестный стон. – Все мы…

– Прекрати!

– …жертвуем, Эвери! Я потеряла самое ценное и пытаюсь тебе…

– Прекрати! Я не желаю больше этого слышать!

– Нет, послушай. Это проклятье. Все мы прокляты. И ты никогда не сможешь быть…

– Нет! – заорала я, вскакивая на ноги. – Единственное, чего мне никогда не добиться, – быть ведьмой! И это полностью твоя вина!

Вновь подступили слезы, сдерживать их не получалось, и я, хотя не желала плакать при матери, закрыла лицо руками и заревела от горя и разочарования, содрогаясь всем телом. Я старалась унять плач, и когда наконец подняла глаза на мать, увидела, что та наблюдает за мной по-прежнему холодно и невозмутимо. А затем она улыбнулась.

– Что? – всхлипнула я.

– Ну вот, теперь ты видишь? – спросила она.

И как только ей удается так быстро взять себя в руки? Как она сумела утихомирить все чувства и спрятать эмоции, пусть и слабые?

– Она выгнала тебя. Не стала обучать. А я по-прежнему предлагаю кое-что другое, Эвери. Теперь ты это примешь? – она наклонилась ко мне.

Мои руки соскользнули с лица, и я во все глаза уставилась на нее.

– Взгляни, – она достала из кармана шесть конвертов. – Это письма. Посмотри! Оклахома, Орегон, Техас! Пастору Сэверу предлагают место в церкви по всей стране. Я готовилась месяцами, Эвери. Мы можем отправляться в любое время. Осталось только заставить его принять одно из предложений. А затем мы покинем эти места.

Я не могла вымолвить ни звука, не могла даже вздохнуть.

– Уедем с острова навсегда, – возбужденно шептала мать. – Навеки. В другом месте начнем новую, лучшую жизнь! Больше тебя здесь ничто не держит, видишь? И мы можем уехать…

Она заговорила громко и взволнованно, все глубже погружаясь в свои мечты, но с каждым словом мои нервы натягивались, как рояльные струны. Идиллические картины, которые рисовала мать, меня не вдохновляли. Оставить остров Принца? Оставить океан? Да от одной только мысли об этом сердце раскалывалось на части! Я хотела дышать соленым морским воздухом! Пусть мне и не стать ведьмой, пусть я скоро умру, но только здесь, дома. И пусть после смерти мое тело покоится на дне океана. Нет, я не смогла бы покинуть остров.

– Нет, – прошептала я, качая головой. И затем повторила уже громче: – Нет!

Но мать улыбнулась снова, развернула письма веером и протянула мне.

– Вот. Возьми одно – и мы будем собираться в дорогу.

Меня передернуло от отвращения, я даже не притронулась к конвертам. Ее рука дрогнула.

– Просто выбери, – настойчиво повторила мать, все еще улыбаясь, однако лицо ее напряглось, во взгляде появилось отчаяние, а шрам обозначился четче.

Я взглянула на письма. Рука заметно дрожала.

– Вот это, например? Хочешь?

Письма выскользнули, рассыпались по полу, и остался один конверт. Мать открыла его трепещущими пальцами. Улыбка поблекла.

– Горы Пенсильвании. Можем уехать на следующей неделе. Разве не чудесно?

Она снова протянула мне письмо, но я не брала. Тогда мать подошла и насильно сунула листок мне в руки.

Мне захотелось изорвать его, а клочья швырнуть ей в лицо, но я лишь молча на него посмотрела. Поток слов перемешался в бессмысленную кашу: дом, река, твоя дочь, сговорчивый Джошуа, свадьба, мы можем, мы ждем, ваше возвращение, она готова, дом для новобрачных…

Перед глазами вспыхнули радужные пятна, и все поплыло. Пол покачнулся под ногами.

– Ты нашла мне мужа, – сказала я глухо.

– Так ты будешь в безопасности, Эвери, – твердила мать. – И счастлива!

– Ты меня не заставишь, – я покачала головой. – Не принудишь меня уехать отсюда и выйти замуж неизвестно за кого!

Мать вдруг погрустнела.

– Да нет, могла бы заставить, если бы захотела, – вздохнула она. – Здесь у тебя ничего не осталось. Но я хочу тебя уберечь.

С минуту я молча смотрела на мать. Надо же, как она строит планы и мечтает о моем будущем… Потом внутри что-то взбунтовалось, и я рассмеялась, словно меня охватило безумие. Затряслась в таком безудержном хохоте, что легкие болезненно сжались от нехватки воздуха. Я судорожно смеялась до тех пор, пока слезы не выступили на глазах и живот не свело. Мать наклонилась ко мне, не понимая, что со мной происходит. Мне же ее заботы казались невероятно смехотворными – она собиралась меня спасти, не зная, что скоро меня убьют!

– Эвери! – тормошила меня мать. – Эвери!

Мне вдруг даже захотелось рассказать обо всем, выплеснуть на нее правду о том, что скоро случится, что я погибну и она ничего не сможет сделать! Меня просто раздирало от желания разрушить ее тщательно выстроенные планы, чтобы драгоценные мечты лопнули как мыльный пузырь! Я даже рот открыла, но смех неожиданно оборвался, замерев на губах. Что бы мать сделала, расскажи я про сон? Она могла не поверить и решить, что я пытаюсь ее одурачить. А если она, наоборот, перепугается и увезет меня с острова не через неделю, а прямо сейчас? И тогда я больше не увижу Тэйна, никогда не услышу его голоса, не коснусь его и умру, сохранив лишь драгоценные воспоминания о нем. «Закрой рот, Эвери, молчи! – приказала я себе. – Ничего не говори о своем сне!» Только бы мать поскорее ушла…

– Хорошо, – сказала я. Слезы от недавней истерики все еще блестели на щеках. – Это то, что тебе надо? Хорошо.

– Правда? – мать замерла. – Ты поедешь?

– При условии, что до нашего отъезда мое время принадлежит только мне, – потребовала я. – Я буду выходить из дома, когда захочу, и ты разрешишь ходить везде, куда мне вздумается, в любое время.

Мать выдержала мой взгляд, затем кивнула и глубоко вздохнула, соглашаясь. Я и не заметила, что она сидела не дыша.

– Все будет в порядке, Эвери, – пообещала она. – Это только начало. Прекрасное начало!

С благодарностью она протянула руку и погладила меня по щеке. Я напряглась, сдерживая порыв укусить ее за палец. Моя воспаленная от соли кожа горела, мне хотелось спать, хотелось, чтобы она немедленно оставила меня в покое, поэтому я молча позволила коснуться себя, зная, что скоро дремота растворит все ее слова.