Семь крестов - Николай Прокошев Страница 42

– Ты все сделал правильно – ты дал своих людей на войну с поляками, Йекармс. Но так поступили не все. Когда наши земли в опасности, мы нуждаемся в людях, так, Трудевут?

– Именно так, единственный земной сын великих богов, Монгайло, – отец Прокса провел пальцами по своим усам. – Только тех людей, что я давал раньше, свои же вармийцы угнали в рабство и почти всех зарыли вместе со старшиной. До поляков они не дожили, так с кем же мы воюем?

– Обычаи, заложенные нашими бессмертными вождями – Брутеном и Видевутом, позволяют и даже одобряют подобное, разве ты не знаешь? – в воздух поднялся палец с аккуратным ногтем. – Иногда между нами случаются разногласия, но сейчас у нас общий враг – человек с крестом на знамени. Бить надо его.

– А может, с ним лучше договориться?

– Ты в своем уме? – теперь не выдержал король Погезании [53]. – Поцеловать их крест? Креститься и предать наших богов? Может, отдать им наших жен и детей?

– Да вы их и так у поляков забираете, – Трудевут ухмыльнулся, глядя на Пса. – Мы уже разбили Болеслава III, усмирили Помереллию [54]. Они успокоились, но мы продолжали набеги на христиан, и тем ничего не оставалось, как ответить. Галиндию уже почти крестили, скоро доберутся и до твоей Погезании. Вы хотите воевать?

– Я не могу дать много людей, – в разговор вступил судавийский король, – нас косит какая-то зараза. Клятые рабы принесли болезни. Я не могу отвлекаться на поляков. Скажи, Накрев!

– Поддерживаю, – косоглазый, с бритой головой король скаловийских земель кивнул товарищу. – Меня самагиты [55]и земгаллы [56]треплют. У нас вверх по морю свои трудности. Поляки от меня далеко, а народ нужен самому. Много не дам.

– Вчера у меня был разговор с богами, – жезл жреца угрожающе поднялся над его головой. – Они открыли мне, что ни хвори, ни поляки, ни померелльцы – нас не одолеют, пока мы будем молиться и чтить наших покровителей. Наш народ находится в их руках, и они не дадут ему пропасть. Но для этого вы должны слушать меня, я один знаю, как поступать!

– Мы слушаем тебя, отец, – Йекармс и все остальные, кроме Трудевута, Накрева и судавца, встали на колени перед троном Криве-Кривайтиса.

– Сейчас мы зарежем быка, сожжем внутренности, окропимся его кровью и начнем собирать дружины для похода на приспешников Христа. Не успеет святая тень Потримпо облететь нашу рощу, как мы разнесем в клочья польских оборванцев, заберем их жен и скот и навсегда забудем о существовании креста.

– Делайте что хотите, но если вы не попытаетесь сначала с ними договориться, – король Трудевут резко встал со своего кресла, – от меня помощи не ждите. Накрев и Зразно, я подумаю, как вам помочь. Всем остальным желаю удачи. Спасибо за приглашение. Я еду домой. А быка лучше оставьте, будет на чем пахать, иначе поляки запрягут вас. Мои люди будут защищать свои земли, вам я их не дам.

Трое отказников под удивленные взгляды королей, жрецов и горожан решительно, не оборачиваясь, покинули место сборища. Им вслед, когда они направили коней в сторону своих волостей, посыпались свирепые угрозы и проклятия. Гектор все же обернулся. Его взгляда уже дожидался Кривайтис, в чьих глазах горела такая лютая ненависть, что у мнимого Прокса невольно свело челюсти.

Сначала верховный жрец показал непокорным королям раскрытую ладонь, а затем с силой сжал ее в кулак. Остальные правители мгновенно пали ниц и подобострастно принялись умолять владыку не навлекать на них гнев могучих богов и клясться ему в вечной верности.

– Отец, почему ты не начал разговор об утверждении себя единым королем? – Пес заговорил с Трудевутом, когда они отъехали от Ромове на почтительное расстояние. – Ты же хотел это сделать…

– Понимаешь, Прокс, – тон короля Самбии свидетельствовал, что он погрузился в тяжелые раздумья, – скажи я об этом, мы бы непременно разделили участь того быка. Вся эта трусливая свора вмиг приготовила бы из нас праздничный обед. Я не подозревал, что они так серьезно готовятся к войне: делать такое заявление – не совсем подходящее время.

– Так что нам делать дальше?

– Как что? Готовиться к обороне. Монгайло этого так не оставит. Ляйгелло остался с ними. Этот щенок давно хочет прибрать к рукам всю Самбию – он нанесет первый удар.

По прибытии в Иезекамприс хозяин пинками разогнал оттуда всех жрецов и слабоумного посадского старосту заодно. Тем жителям, кто не разделял его точку зрения, предложили также покинуть родную землю. Они ушли в соседнюю волость – Трог, вотчину Денга. К несчастью, ушедших оказалось больше, чем оставшихся. Однако в малых поселениях отказались уйти почти все.

На местном совете порешили притвориться, что Трудевут ничего не смог никому доказать и тихо отбыл к себе в Бронтекамм. В то же время, когда подойдут прусские дружины с других земель, сразу же на них напасть. Бить всех без капли жалости, ибо только так можно отстоять свою свободу. Потому что с самбийцами поступят точно так же. Стоять надо насмерть.

Поскольку Кривайтис готовился к походу на поляков, Трудевут еще располагал небольшим запасом времени. Он отправил в Судавию и Скаловию небольшой отряд подготовленных и хорошо вооруженных людей, тем самым заручившись поддержкой еще двух королей. Совместно они стали размышлять об устранении верховного жреца, так как все трое истово и давно желали ему скорой смерти.

Трудевут перевез жену, слуг и все имущество в Иезекамприс, город, более приспособленный к выдерживанию осады. Вскоре пришли плохие новости – их покушение провалилось, с двух шпионов живьем содрали кожу и оставили на растерзание диким собакам. Больше желающих прикончить Криве не находилось. Верховный жрец, моментально сообразив, откуда дует ветер, благословил племянника Трудевута возглавить поход против дяди. Добрые люди донесли, что атака готовится на рассвете.

Поляки в недавней битве взяли верх, поэтому новый старшина вел с собой не очень большой отряд, и у Трудевута были все шансы отразить нападение. Воины Денга очень хорошо бились на пересеченной местности, так что о контрманевре и помышлять не стоило.

На подходе через другие подворья родственничка рассчитывали как следует потрепать, и он дошел бы с еще меньшим отрядом. И как только остатки его дружины захлебнулись бы в крови на валу перед Иезекамприсом, следовало безбоязненно выступать на его земли.

– Я видел, как ты можешь сражаться, Прокс, но я хочу, чтобы во время схватки ты находился с матерью, сынок, – крупная ладонь Трудевута легла на щеку Пса. – Она не переживет твоей гибели. И если сюда проникнет враг, ты защитишь ее лучше любого воина.