Охотницы - Элизабет Мэй Страница 42

Гэвин потрясенно смотрит на меня.

— Прошу прощения?

— Письма. Пять писем.

— Я никогда не получал этих писем.

Я снова смеюсь, и смех получается пьяный, а потом ерзаю на острых камнях. Волна накатывает и снова полностью накрывает мои ноги, но я все еще не собираюсь шевелиться. Кажется, я потеряю сознание, если двинусь с места.

— Я их не отправляла.

— И что в них было?

— Дорогой Гэвин. — Мои зубы стучат, отбивая слова. — Сегодня я нечаянно размазала чернила по губам. Я думала о тебе.

— Ты этого не писала.

— Писала. — Я улыбаюсь. — Если бы я писала тебе сегодня, вышло бы так: «Дорогой Гэвин, сегодня я спасла тебе жизнь. Пожалуйста, вспомни об этом, прежде чем меня отчитывать».

Он подтягивает меня в сидячее положение. Накатывает еще одна волна, и я начинаю неконтролируемо дрожать. Зубы стучат так сильно, что болит челюсть.

— Насколько я помню, — говорит он, плотнее укутывая меня камзолом, — ты бросилась на меня сзади.

— И что?

— Откуда мне знать, что я действительно был в опасности? Возможно, ты просто хотела пообниматься.

Я прищуриваюсь.

— Предаемся мечтаниям, лорд Гэллоуэй?

— Сейчас я мечтаю опустошить пару графинов. Выпивка мне не повредила бы. — Он смотрит на летательный аппарат. — Полагаю, в твоем орнитоптере виски нет.

— Я не пью за рулем. А если бы и пила, с тобой не поделилась бы.

— Гарпия.

— Хам. Я все еще сижу в воде.

— Хочешь, чтобы я помог тебе встать?

Мои ноги, скорее всего, не выдержат. На то, чтобы доплыть до берега, ушло слишком много сил, и я сомневаюсь, что после такого тело будет меня слушаться.

— Хм… — говорю я неуверенно. — Нет, спасибо.

Я опираюсь руками на дьявольски острые камни, и у меня получается подняться на дрожащих ногах. Колени дрожат. Ох, проклятье…

Гэвин обнимает меня за талию.

— Я держу тебя, — бормочет он.

Я поднимаю глаза, но слишком темно, чтобы я могла его рассмотреть. Он так тих, а его дыхание так же неторопливо, как плеск волн вокруг моих ног. И так же ритмично, как окружающий нас дождь.

Как он может быть так спокоен после всего этого? Я была той, кто принес разрушения в его жизнь. Он никогда больше не сможет прятаться, только не здесь.

Он никогда не будет в безопасности рядом со мной.

Если бы мои дрожащие ноги позволили, я бы отпустила его плечи.

— Я не стану винить тебя, если после сегодняшней ночи ты больше не захочешь меня видеть, — говорю я.

— С чего бы я не захотел?

— С того, — говорю я немного беспомощно, — что ты пытался избежать фей, а я навела их прямо на тебя.

— Такая мысль приходила мне в голову.

Я киваю. У него нет умений, которые позволили бы с ними драться. Энергия Видящих — это приманка, на которую клюнет любой фейри. За ним будут охотиться так же, как и за мной.

— Но если бы я поступил так — ушел, каким бы я мог называться другом?

— Умным, — говорю я.

— Но не хорошим. А я человек иного склада.

Я смотрю на него. И думаю, считает ли он меня сломленной безвозвратно. Может быть, он здесь лишь из чувства долга, потому что мы росли вместе? Пусть я не завишу от него, как Кэтрин, но он ведет себя так, словно отвечает за меня. Как всегда.

— Гэвин, — говорю я, помедлив. — Мне… кажется…

— Что?

Мне нужен контроль. Я не должна чувствовать себя такой уязвимой и открытой. Это просто усталость после боя, наверняка она.

— Что остаток пути я могу проделать сама, — завершаю я.

— Хорошо. Тогда я тебя отпускаю.

Гэвин осторожно разжимает руки. Я вскрикиваю, когда ноги подо мной подгибаются. Я бы упала, если бы он снова меня не поймал. В темноте я вижу блеск его зубов, его широкую улыбку. Он наслаждается.

Я едва не ругаюсь. Надменный обормот!

— Ты не мог бы…

— Может, пропустим преамбулу? Ты же хочешь, чтобы я понес тебя на руках.

— Тебе обязательно быть таким довольным?

— А почему нет? — говорит он. — Не каждый день удается поносить на руках леди.

Я прожигаю его взглядом.

— Нужно было позволить sluagh тебя сожрать.

— Ах, но тогда бы ты осталась одна на этом пляже, замерзшая, мокрая, и никто не мог бы нести тебя на своих сильных, заждавшихся руках.

— Ты наслаждаешься этим, верно?

— Безмерно.

Гэвин поднимает меня и держит так, чтобы я была прижата к его телу. Я удивляюсь, насколько ловко у него получается. Интересно, скольких леди он выносил с замерзших пляжей?

Моя спина остается прямой и зажатой. Куда полагается девать эти чертовы руки? Я неуклюже хлопаю Гэвина по плечу и решаюсь ухватиться за его рубашку. Что говорят другие женщины, когда их несут? Теряют сознание?

— Э… — неловко говорю я, — спасибо.

Палец Гэвина гладит меня по руке. Утешительный жест, но он кажется очень личным и очень знакомым. Я поначалу напрягаюсь, но затем расслабляюсь и устраиваюсь поудобнее.

— Ты ненавидишь просить о помощи, так ведь?

Впервые в жизни мне хочется быть с кем-то откровенной. Каково это — не скрываться и не притворяться? У меня так много секретов от Гэвина, что это едва его не убило. Но я уже так привыкла лгать, что, скорее всего, не способна на что-то другое.

— Я должна сама о себе заботиться, — говорю я.

Гэвин останавливается.

— Я знаю.

Он смотрит на меня уже серьезно.

— Но ты не должна отказываться от предложений позаботиться о тебе. Некоторые люди не настолько удачливы, чтобы дождаться подобного.