Небо в огне. Штурмовик из будущего - Дмитрий Политов Страница 42

Шестерка «Илов» ушла бомбить железнодорожную станцию, на которой, по данным разведки, скопилось много эшелонов с техникой и боеприпасами. Погода стояла как по заказу — десятибалльная облачность, без осадков, и, значит, штурмовики могли пройти на бреющем, под прикрытием облаков, не опасаясь атаки «мессершмиттов».

Григорий со своими ведомыми остался на аэродроме. Малахов счел нужным дать ему небольшую передышку после изнурительных полетов в предыдущие дни и повел группу сам. Дивин решил не терять время понапрасну, прихватил с собой сержантов, их воздушных стрелков и повел к капонирам, где техники возились возле самолетов.

Морозец на улице сразу начал щипать лицо, и экспат поспешно натянул балаклаву. Б-ррр, холодно!

— Запомните раз и навсегда, — начал Григорий импровизированную лекцию. — Теория без практики мертва, практика без теории слепа. Кто это сказал? — его «студенты» недоуменно переглядывались, но молчали. — Плохо. Плохо, товарищи, не знать своих героев. Эти слова принадлежат великому полководцу Александру Васильевичу Суворову. Давайте же разберемся, что они означают. Возьмем, к примеру, летчиков. В училище вы наверняка не раз чертили схемы различных узлов «Ил-2». Но одно дело видеть их на доске и совсем другое — пощупать их руками вживую. Согласны? Отлично, поехали дальше. С другой стороны, без теоретической подготовки вы легко можете наломать дров, сунув свой нос туда, куда не следует. Возражения имеются? Замечательно.

Тогда слушай мою команду: учебных классов у нас, к моему великому сожалению, нет. Поэтому сейчас вы присоединитесь к своим техникам и под их чутким руководством займетесь изучением вашего боевого оружия — самолета «Ил-2». Вы должны знать его досконально, поскольку от этого, извините за банальность, зачастую будет зависеть ваша собственная жизнь.

И еще один немаловажный момент. Ни в коем случае нельзя отделяться от тех, кто готовит ваши машины к вылету. Эти люди не спят ночами, вкалывают в любую погоду, чтобы потом мы смогли эффективно громить врага. А то я тут слышал недавно, как один из вас довольно пренебрежительно отзывался о своем мотористе, — Григорий пристально посмотрел на Реваза Челидзе, энергичного грузина, который не мог устоять на одном месте и то и дело порывался ринуться куда-то. Сержант мгновенно вспыхнул, дернулся было ответить, но второй ведомый Дивина, круглолицый добродушный татарин Ильмир Валиев, придержал его за рукав шинели и шепнул что-то на ухо. Челидзе мигом сник. — Вот и хорошо, — удовлетворенно подытожил младший лейтенант. — Приступить к работе!

— Ты прям Сергеев из «Путевки в жизнь», — засмеялся Миша Свичкарь, подходя поближе к Григорию, — я заслушался, честное слово! [8]

— Ничего, им это на пользу пойдет, — улыбнулся экспат. Окинул механика сочувственным взглядом и покачал головой. Замасленная куртка из чертовой кожи, почерневшее, обветренное лицо и такие же руки, на ногах огромные кирзовые сапоги. — Черт-те что, — в сердцах воскликнул Григорий. — Целый день на морозе, а унты так и не дали!

— Не заводись, — Свичкарь гулко кашлянул в кулак. — Знаешь же, с валенками беда, а унты положены только летчикам. Да ты не переживай, командир, у нас «колеса» просторные, мы портянок побольше навертим, и хорошо.

— Я все равно к комполка схожу! — решительно заявил Дивин. — Пусть к вышестоящему начальству обращается, нельзя этого так оставлять. Помнишь, в Куйбышеве перед отправкой на вещевом складе были — какой там бугай заведовал, на нем гаубицы таскать можно! А одет с иголочки, как генерал. О, кажись, наши возвращаются?

— Ну и слух у тебя, командир, — уважительно поцокал Свичкарь, всматриваясь в небо. — В который раз удивляешь. Я вот ни хрена не слышу и не вижу.

Экспат искренне порадовался, что на лице у него сейчас натянута маска, — в противном случае техник наверняка среагировал бы на его эмоции. Ведь сколько раз давал сам себе слово не демонстрировать свои способности. Что делать, если органы чувств у мантисов гораздо острее по сравнению с человеческими. Хорошо еще, что окружающие его люди до сих пор не обратили на это внимания.

— Раз, два, три, — считал механик заходящие на посадку «Илы», — четыре… Твою дивизию, двоих нет!

Григорий и сам уже давно прекрасно видел, что группа возвращается в неполном составе. Но он до рези в глазах всматривался в небо и жадно прислушивался, надеясь первым заметить опаздывающие машины товарищей. Но тщетно…

Комэск вылетел из кабины злющий как черт. И сразу же кинулся к заруливающему на стоянку Прорве.

— Убью, зараза! — орал белый от бешенства капитан, пытаясь расстегнуть кобуру. — Вылазь немедленно, гаденыш! Я тебя сейчас сам, своими собственными руками…

— Леха, Леха, уймись! — повис у него на плечах экспат. — Что случилось, расскажи толком?

— Отпусти! Отпусти, немедленно! — яростно пыхтел Малахов, пытаясь освободиться. — Руки убери, кому сказал. — Но Григорий продолжал удерживать командира до тех пор, пока тот не угомонился. Рыжков, пользуясь случаем, смылся под шумок, только его и видели.

— Пришел в себя?

— Да! Отпускай.

— Ну вот и хорошо. А теперь рассказывай, что случилось?

— Хрен ли тут рассказывать! — сплюнул комэск. — Дай закурить. Взлетели и собрались хорошо, сам видел. Линию фронта тоже пересекли удачно, прошли на малой высоте. Вышли на железку и почапали по ней строго на север. Примерно через тридцать минут показалась станция. Обнаружили нас немцы на подступах к ней, встретили огнем «эрликонов». Дым коромыслом — ведомый в разрывах едва просматривается. На станции заметили два эшелона. Прорвались через завесу и шарахнули по ним бомбами и эрэсами. У одного паровоз запарил сразу, белый дым из продырявленного котла повалил во все стороны. Да и вагоны загорелись вполне уверенно. Немчура от них так и дернула. По второму не попали.

Фрицы тогда вообще осатанели. Зенитки словно взбесились. Тут я понял, что второй заход делать нельзя, потому что пристрелялись они, вот-вот накроют. Подал команду на выход из атаки. — Малахов сильно затянулся и замолчал, уставясь в одну точку. Он, похоже, даже не чувствовал, что окурок обжигает ему пальцы.

— Ну а дальше? — осторожно спросил Григорий.

— А дальше этот придурок взял да и пошел на станцию снова, — безучастно произнес капитан. — А ведомые его за ним пошли, как привязанные. Сам знаешь, мы молодых всегда учим, чтобы в первом полете за хвост ведущего держались, как пришитые, и все действия за ним повторяли. Прорва-то опытный, противозенитный маневр сделал, как положено, а эти так и шли, будто по ниточке. Их и сбили почти одновременно. Раз, и нет ребятишек. — Комэск сгорбился, махнул рукой и побрел в сторону КП. А экспат отправился на поиски Рыжкова.

— Я тебе клянусь, — чуть не плакал Прорва, — всем, что у меня есть, клянусь — не нарочно так сделал! У меня бомбы не вышли. Я и рычаг аварийного сброса, как обычно, дернул, не забыл. Гляжу, а сигнальная лампочка красным горит, вот я и повернул обратно. Сам знаешь, садиться с бомбами нельзя.