Изгнанник - Лариса Петровичева Страница 42

– Доброй ночи, ваша неусыпность. Все-таки постарайтесь отдохнуть.

Проводив его до лестницы, Шани прошелся туда-сюда по коридору, желая привести мысли в относительный порядок, и, поймав за руку пробегавшую служанку, попросил заварить для него чайник кевеи. Та сделала быстрый реверанс, выразительно стрельнула глазками из-под пушистых ресниц и ответила:

– Сию секунду, ваше высочество.

Ах вон оно что. Это и имел в виду Симуш, сказав, что если Шани успеет получить его подарок, то получит в придачу и корону. Что ж, пожалуй, можно считать, что он успел. Государь спасен, а вот принц Луш…

– Кевея, ваше высочество.

Из носика чайника струился бодрящий ароматный пар. На фарфоровых боках сервиза красовались золотые вензеля аальхарнского королевского дома, на которых причудливо переплетались лоси, волки и драконы. Какое изобилие невиданных зверей, отстраненно подумал Шани и взял чашку. Девушка смотрела на него с нескрываемым интересом и вполне очевидным кокетством. Вероятно, строила планы.

Кевея взбодрила его, заставив сердце стучать быстрее и разогнав усталость. Отправив огорченную служанку прочь, Шани с четверть часа сидел на своем прежнем месте, в зале возле внутренних государевых покоев, и ни о чем не думал, вслушиваясь в доносившиеся звуки и пытаясь освободить сознание от посторонних мыслей, чтобы в итоге понять, как быть дальше. В Аальхарне рано ложились спать, особенно зимой, но сейчас дворец был полон жизни, и до Шани долетал то звон оружия из арсенальных покоев, где охранный отряд готовился к новой смене и усиленному патрулированию, то шорохи и голоса из крыла обслуги, где кипели и множились самые невероятные сплетни, то негромкий женский плач – это государыня Анни убивалась по мужу. Насколько Шани мог судить, она действительно его любила.

Государыня. Муж.

Шани поднялся с банкетки и чуть ли не бегом направился в покои принца Луша.

Охранец возле дверей попытался было сказать о том, что ее высочество уже изволили удалиться на отдых и никого не принимают, но Шани попросту отодвинул парня и вошел внутрь. Первый зал, кабинет с ворохом бумаг и каким-то незаконченным и смятым рукоделием на столе, маленький салон с безделушками на камине, в котором медленно угасало пламя, лениво облизывая угли, траурное платье, небрежно сброшенное на пол возле входа, – Шани толкнул дверь и оказался в опочивальне. Компаньонка, дремавшая в кресле у окна, встрепенулась и испуганно уставилась на него. Шани прошел через комнату и рывком отдернул бархатный полог королевского ложа.

Принцесса и в самом деле спала, безмятежно раскинув руки. Как же я сразу-то не догадался, подумал Шани и, схватив девушку за кружевной воротник сорочки, резко выдернул из-под одеяла.

Гвель взвизгнула и уставилась на него с нескрываемым страхом. Для разгона Шани наотмашь закатил ей пощечину – крепко, по-мужски. Перстень с аметистом прочертил по бледной коже алую жирную полосу, которая сразу же налилась тяжелыми кровавыми каплями.

– Где твой муж? – рявкнул Шани.

Принцесса дернулась в его руках, пытаясь освободиться, но у нее ничего не вышло.

– Убирайтесь! – тонким прерывистым голосом воскликнула она. – Вон отсюда!

Шани стащил ее с кровати и швырнул на пол. Компаньонка вскрикнула, помянув Заступника и Змеедушцеву мать, и бросилась прочь, а Гвель попробовала было встать, но тотчас же получила удар в бок и распласталась на ковре. «Скажи мне кто, что я буду вот так запросто лупцевать особ королевской крови, разве бы я поверил?» – подумал Шани и произнес:

– Повторяю вопрос. Где твой муж?

– Вы ума лишились! – крикнула Гвель, захлебываясь слезами и испуганно размазывая кровь по щеке. – Мерзавец! Убирайтесь прочь!

Шани снова схватил Гвель за воротник и принялся трясти. Тонкая ткань трещала и рвалась, девушка болталась в его руках, как тряпичная кукла на нитках кукловода, но Шани не чувствовал ничего, кроме тяжелой беспросветной ненависти.

– Где твой муж, дрянь?

– Воюет в сулифатах! – бросила Гвель ему в лицо. – Вы сами его туда сослали!

Шани отшвырнул Гвель в сторону и несколько мгновений стоял молча, опустив руки и выравнивая дыхание. Девушка возилась на ковре, пытаясь подняться, а откуда-то издалека доносились крики, топот ног и слезные причитания: компаньонка, судя по всему, вела сюда подмогу, раззвонив на весь дворец, что декан инквизиции спятил и пришел убивать ее высочество, решив, видимо, загубить всю государеву фамилию на пути к короне.

– Он не в сулифатах, девочка, – устало сказал Шани.

Гнев покинул его, стек с тела, словно мутная холодная вода, – и ты это знаешь не хуже меня. Я ищу Луша, и ты сейчас спокойно и обстоятельно расскажешь мне, где именно он скрывается, и кто составляет ему компанию.

Гвель жалобно всхлипнула, и ее окровавленное личико некрасиво исказилось. Теперь в ней не было ничего общего с принцессой – лохматая зареванная девчонка с распухшими губами и разбитым носом. Сзади хлопнула дверь, затем вторая, третья, и в опочивальню вбежала государыня Анни. Увидев Гвель, она ахнула и схватила Шани за руку.

– Заступник милосердный, – прошептала государыня и воскликнула: – Ваша неусыпность, опомнитесь! Что вы делаете?! Гвель, девочка…

– Ищу вашего сына, сударыня, – холодно ответил Шани, – который несколько часов назад чуть не отправил на тот свет вашего мужа.

– Это невозможно, – упавшим голосом промолвила Анни и, заслонив собой принцессу, вцепилась в руки Шани мертвой хваткой, видимо намереваясь костьми лечь, но не допустить новых побоев. – Мой сын сейчас на юге, воюет за Круг Заступника. Вы обознались.

– Ваш сын в столице, и я видел его сегодня, – процедил Шани. – Отойдите, ваше величество. Я не хочу причинять вам боль, но вы не оставляете мне выхода.

Сухие пальцы Анни сильнее сжались на его запястьях.

– Не трогайте Гвель, – умоляюще проговорила она. – Девочка ничего вам не скажет. Она в самом деле ничего не знает, клянусь вам. Я – скажу. Скажу.

Шани едва не рассмеялся – нервы, похоже, начали сдавать. Надо же, отлупил не ту государыню…

– Я вас внимательно слушаю, ваше величество, – с максимально возможным почтением произнес он.

* * *

По мнению любого благоразумного жителя аальхарнской столицы, отправляться темной метельной ночью на окраину города к причалу Лудильщиков было совершенным безрассудством, тем более в одиночку. Отпустив кучера за два квартала до нужного места – тот несколько раз обводил лицо кругом и уверял, что на этой тихой улице водятся привидения, а сама она ведет в никуда, а точнее, прямо в пещеры Змеедушца, – Шани пошел вдоль молчаливых неосвещенных домов, вглядываясь в номера, чтобы не пропустить примету – ветку бересклета с надломленным черенком, украшавшую номерную рамку.

Анни, тревожась за возможную печальную судьбу сына, строжайше запретила тому покидать столицу и отправляться в поход, чему Луш с удовольствием повиновался. Он провел зиму в старинном особняке, принадлежавшем благородному семейству Анни, – квартал, в котором располагался дом, был определен под снос, так что никто не мог предположить, что принц разместился здесь, причем со всеми удобствами. Силы безымянного зла, безраздельно властвовавшие на этой улице по ночам, не причиняли ему ни малейшего вреда – возможно, потому, что он был единственным реальным злом в этом месте.