Живое и мертвое. Третья сила. Книга 3 - Алексей Гравицкий Страница 42
Живое и мертвое. Третья сила. Книга 3 - Алексей Гравицкий читать онлайн бесплатно
Деррек и Нана выбрали эти комнаты. Тогда они казались пределом мечтаний, а счастье было так близко. Вот только возня по городу поутихнет, и можно будет жить. Долго и счастливо. Потом возня поутихла, но счастье отчего-то задержалось по пути. Деррек все чаще занимался какими-то одному ему понятными делами. Все больше времени проводил возле Мессера, пытаясь склонить лорда к чему-то. Нана была одна. И в этих огромных апартаментах чувствовалось столь же огромное одиночество. Все переменилось. Вчерашние мечты в свете последних событий казались нелепыми. Сегодняшние стали недостижимыми. Она хотела поделиться этим с кем-то, но никого не было. Разве что Винни. И Нана тоже стала редко бывать в этих напоминающих о неслучившемся счастье комнатах. Винни, впрочем, она об этом не обмолвилась. Говорила обо всем, но не об этом. Нельзя же рассказывать о таких вещах человеку, на которого смотришь как на сына.
Хотя, вероятнее всего, юноша все понимал без слов.
Нана прошла по комнате, вытащила рюкзачок и принялась собирать вещи. Только самое необходимое. Ничего личного.
— Уходишь? — голос прозвучал нежно, как не звучал уже много месяцев.
Нана обернулась. Деррек стоял у дверей и смотрел за ее сборами. Давно ли стоял?
— Я не думала, что ты сюда заходишь, — ответила невпопад.
Просто не знала, что еще сказать.
Каждый выбирает для себя сам. Она выбрала, выбор и без того был болезненным, а теперь еще он появился здесь. Зачем? Чтобы сделать еще больнее? Или чтобы отговорить?
— Я ведь тебе не нужна, — сказала Нана, пряча взгляд. — Давно не нужна. Ты слишком занят.
— Нужна, — невыносимо ласково ответил он. — Просто бывают ситуации, когда есть что-то большее, чем личное счастье.
— Что, например?
Нана не могла больше слушать его нежный голос. Она все решила. Зачем он говорит с ней так? Уж лучше б наорал.
— Что? — повторила она. — Убивать людей? Винни прав. Вы с Мессером… Так нельзя.
— Винни прав, — согласно кивнул Деррек.
— А вы с Мессером…
— И мы с Мессером тоже правы, — тихо сказал он. — И ты права. Знаешь, бывают такие случаи, когда правы все. А в результате…
Нана не стала слушать. Подхватила рюкзак, прошла мимо вампира и покинула комнату. Он не пытался ее остановить, и девушка была ему благодарна, хотя от этого почему-то делалось еще больнее. Она сбежала вниз по лестнице, выскочила на площадь и поспешила к выходу из города, чтобы никогда сюда не возвращаться. Сердце ныло, рвалось обратно. Нет, осадила она себя, никогда больше. Волчица не должна жить в городе.
Когда дверь кабинета открылась, впуская Деррека, мертвый маг стоял у окна и задумчиво теребил край шторы.
— Она ушла, — тихо сказал вампир.
— Я знаю, — голос мага снова стал бархатисто мягким, немного грустным. — А ты?
— Мне очень тяжело, Мессер. Ты не представляешь, насколько мне тяжело оставаться.
Лорд отпустил штору и повернулся к вампиру.
— Представляю, — и в голосе его появились болезненные нотки. — Тебе настолько же тяжело оставаться, насколько ей тяжело уходить.
Санчес О'Гира как громом пораженный сидел напротив правительницы ОТК и тупо смотрел на полированный край столешницы. В кабинет Ионеи он вошел около часа назад дерзким и непокорным. Непобежденным, пусть даже и в наручниках. На правительницу он посмотрел свысока. Женщина по-прежнему выглядела привлекательно. Удивительно красивая молодая женщина. Опасно красивая. Вот только с момента их последней встречи что-то в ней неумолимо изменилось. Нет, она была так же красива и столь же молода. Вот только усталости прибавилось. Во взгляде, в позе, в выражении лица.
— Почему в наручниках? — спросила правительница.
— Он пытался бежать, — сердито пояснил толстый капитан с вислыми усами из ее охраны, что сопровождал журналиста. — Трижды.
— Не очень хотел вас лицезреть, — ядовито вставил Санчес. — Знаете, бывает такое. Не хочешь кого-то видеть просто до рвотных позывов.
Усатый капитан за спиной напрягся. Ионея прищурилась. Глаза правительницы превратились в две узкие щелочки, будто целились перед выстрелом. Но она проглотила дерзость, махнула рукой усатому капитану.
— Снимите наручники и оставьте нас наедине.
Толстяк недовольно запыхтел, но спорить с правительницей не решился, снял с Санчеса металлические браслеты и вышел, одарив прощальным взглядом старого лорда, что стоял рядом. Тот двинулся было следом за капитаном, но Ионея жестом остановила его.
— Останьтесь, Бруно. А вы, господин борзописец, осадите свое чувство юмора. Разговор у нас будет серьезный.
— Не представляю себе такого разговора, которому помешало бы чувство юмора, — растекся в улыбке О'Гира.
Эта оказалось ошибкой. Возможно, не подзуживай он правительницу, та ограничилась бы менее откровенной беседой. Кто же знает, о чем хотела говорить Ионея изначально. Может быть, это была просто очередная попытка подкупить популярного газетного писаку. А может…
Впрочем, не важно, как задумывала эту беседу правительница. В итоге все вышло уничтожающе откровенно. Обезоруживающе жестоко. Еще меньше часа назад Санчес был дерзок, свободолюбив и уверен в своей правде. Он говорил ей, что смена власти ничего не дала Объединенным Территориям. Что правление Ионеи ничем по сути не отличается от правления Консорциума. Что обещания свои она не выполняет и вместо свобод закручивает гайки. И если что-то где-то ослабляет, то тут же компенсирует это в другом месте. Он думал, что раздавит ее своей откровенностью. А она в ответ показала ему ящик с экраном и древнюю статуэтку и вывалила на него другую правду. Правду, которая была выше его правоты и любой другой правоты. Потому что глупо спорить о влажности песка в песочнице и о том, кому должно перепасть лучшее ведерко и самый красивый совок, если эту самую песочницу решили снести те, кто постарше и позлее. Если самому существованию песочницы угрожает гибель, глупо спорить о чем-либо другом.
Он пришел сюда язвительным обличителем. Он хотел морально уничтожить правительницу, пусть даже та сошлет его на острова. Ионея никого никуда не сослала. Напротив, сняла наручники, освободила. И с убийственной щедростью одарила другой правдой, рядом с которой его правда превращалась в ничто. Это случилось меньше часа назад. Надо было бежать по дороге. Сейчас бы он оставался вне закона, но свободным и счастливым в своем неведении. Вместо этого он оказался свободным, но оглушенным и раздавленным. Воистину идущий стричь вернется стриженым. Теперь он тупо таращился на полированный край столешницы и молчал. А правительница сидела напротив и грела в ладони бокал вина.
— Что притих, борзописец? — полюбопытствовала Ионея. — Ты же хотел правду писать. Так пойди, напиши.
А что если все это хитрая интрига? Ложь?
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments