Замок пепельной розы - Анна Снегова Страница 42

— Оставь девочку в покое! Пусть поспит.

А этот ворчливый и чуть надтреснутый голос я тоже где-то слышала.

— Она уже просыпается.

— Нечего было её отпускать! Я уже говорил тебе, что ты сам виноват?

— Примерно тысячу раз за последние полчаса. Уймись.

— У неё синяки на запястье. Ты видел?

— Конечно я видел! Я должен узнать, кто это сделал. Элис!

И почему так всегда? То никому не нужна, а то как сговорились, и сразу всем… Даже…

Стоп. Синяки?..

Я вспомнила. Распахнула глаза и дёрнула одеяло, чтобы глотнуть воздуха. Сердце стукнуло о грудную клетку, вернулся прежний страх.

Рванулась, попыталась встать — но меня удержали за плечи, не пустили чьи-то сильные руки.

— Лежите. Элис, как вы себя чувствуете? Врач скоро будет.

Я послушно откинулась на подушки, покачала головой и прошептала:

— Нет… не нужно. Всё хорошо. Я… меня не тронули. Вовремя убежала. Шпилька. Я держала в руке шпильку.

Пальцы на моих плечах сжались так, что я испугалась, появятся ещё синяки. Но затем тут же разжались. Герцог отдёрнул руки. Да, это был он. Он сидел на краю постели так, что пламя свечи не давало рассмотреть его лица, лишь очерчивало массивную тёмную фигуру.

Зато я узнала комнату. И постель. Стыдоба какая.

Я закрыла глаза. Могу позволить себе ненадолго спрятаться от проблем и сделать вид, что «в домике». И пусть они временно меня не найдут.

— Если можно, я чуть-чуть посплю… прежде чем ухать. Спасибо за помощь.

— Вы никуда не поедете. — Резко оборвал меня герцог. Я поёжилась. Он добавил мягче. — Элис, мне нужно имя. Кто это был?

Запахло палёным. Чадит свеча, что ли…

— Дорн… — это уже дед.

— Я вижу. Сейчас уйду. Позови слуг, пусть уберут. Её никуда не пускайте. Элис, мне нужно имя! Ну же. Постарайтесь вспомнить. И я оставлю вас в покое.

— Да что его вспоминать, — вздохнула я. — Это Оливер Гудсмитт. Ну… тот самый, об которого я кулаки сбивала, помните? Он… притворился кучером. Простой чёрный экипаж. Лошади… гнедая с белой звёздочкой и рыжая… с чулочками. Я сбежала от него возле такой улицы… с витринами.

Говорить было больно, и я снова замолчала. Даже с закрытыми глазами почувствовала, что Дорн ушёл. По тому ощущению пустоты и холода, которое охватило меня даже под тёплым одеялом.

Всю ночь шёл дождь.

Приходил врач, но я не далась меня осматривать, позволила только померять температуру. Она была на удивление в норме. Сказалась крепкая папина конституция.

Для горла дали лавандовые пастилки, напоили чаем. От бульона я тоже отказалась. Мне хотелось просто побыть одной. И в конце концов меня оставили в покое.

Дорн больше не приходил. Я то проваливалась в неглубокий беспокойный сон, то снова выныривала на поверхность. Не давали покоя мысли о том, что случилось, мешали успокоиться непривычная обстановка, чужая постель и даже запахи…

Ночная рубашка, в которую меня переодели, была чужая — длинная, старомодного кроя, обильно обшитая пышным кружевом, она пахнула сухоцветами, какие вкладывают в бельё при хранении усердные горничные. Простыни были свежие, хрустящие, их явно поменяли к приезду хозяина, который долго отсутствовал, и на них оставался лишь слабый аромат лимонной отдушки. Но вся комната… она будто пропиталась терпким мужским запахом, который я всегда чувствовала, когда Морриган приближался ко мне. Тем самым ароматом, что ощущала на собственном бальном платье после того, как носила его плащ.

Как я вообще очутилась в его комнате? Есть же гостевые. И куда он запропастился? Неужели поехал среди ночи беспокоить Сыск заявлением о том, что на улицах города орудует преступник…

Я ворочалась, мучалась от дурных мыслей, засыпала под убаюкивающий перестук дождевых капель, снова просыпалась.

Уже под утро, когда темнота ночи стала разбавляться белесым предутренним светом, дверь комнаты скрипнула. Я открыла глаза, мгновенно почувствовав, кто вошёл.

Села на постели, прижимая к груди одеяло.

Дорн не стал зажигать свеч и даже не подошёл к кровати. Остался стоять у двери — высокая тёмная фигура, от которой… веяло уличным холодом. И он молчал. Мне стало страшно на мгновение.

— Вы… же его не убили?

Герцог помедлил, заставляя меня испугаться ещё больше.

— Нет. Но хотел.

Я выдохнула. Дорн продолжил.

— Напугал его до смерти. Он стал так жалок, что это меня остановило. Я сдал мерзавца куда следует. Дед поднял старые связи — ваше присутствие на обвинении не потребуется. Больше он никого не побеспокоит. Никогда. Думаю, ему очень повезёт, если суд ограничится пожизненным заключением в королевских тюрьмах.

Жестоко… но я не испытывала ни малейшего сочувствия. А на Диану следствие и без моей помощи выйдет. Так что я решила, что с полным правом могу позволить себе больше не говорить об этой истории. И постараться как можно скорее всё забыть.

— Спасибо. Я вам искренне благодарна за помощь. Если позволите, я хотела бы немного поспать. Голова ещё кружится.

Я снова легла и натянула одеяло повыше. Об отъезде поговорю завтра.

— Ещё минуту, и я оставлю вас. — Герцог сделал шаг к постели, но снова остановился. — Я много думал о ваших словах, пока искал это ничтожество. Вы были правы. Насчёт того, что сирота без надлежащего положения в обществе остаётся беззащитной. И я дам вам эту защиту! Дам… своё имя.

Ч-что?.. Мне показалось, я ослышалась.

— О чём вы говорите, Ваше сиятельство? Я, кажется, не понимаю…

— Вы говорили, что больше не испытываете ко мне никаких чувств. Это хорошо. Мне как раз и нужен брак, не отягощённый чувствами. Заодно выполнить бредовое требование деда. Учитывая всё это, я думаю, нашёл выход, который устроит нас обоих.

— Выход?..

— Фиктивный брак. Элис, я предлагаю вам стать герцогиней Морриган! Но только на бумаге. Ни вы, ни я не будем мешать друг другу жить своей жизнью. Вы получите все привилегии, которые причитаются статусу. Дед будет счастлив, что наконец-то женил внука. Ему не важно, на ком, судя по этому фарсу с отбором невест. Со временем разъедемся — вы сможете сказать, что предпочитаете городскую жизнь. Дед примет этот аргумент, потому что сам такой же. Ему не так долго осталось, порадуем старика. Ну а после… я дам вам развод. Допустим, под предлогом бездетности. И вы станете вести свободную обеспеченную жизнь в столице — или где пожелаете. Вас никто и никогда не посмеет пальцем тронуть.

Он замолчал. Ожидая, видимо, моего ответа.

Я же… просто закрыла глаза и тихо сказала:

— Хорошо. Я согласна.

После такой длинной тирады Дорн ждал, видимо, чего-то большего от меня. Он долго стоял и не уходил. Просто стоял и смотрел на меня — я чувствовала это, мне даже не нужно было открывать глаз. Но я не могла вымолвить не слова. Как я могла объяснить? Сказать, что чувствую на самом деле…