Месть прошлого - Екатерина Гичко Страница 42

Не то чтобы Ёрделу нравилась такая жизнь, но в ней был какой-то смысл. Беспорядок и путаница ему уже надоели, а закон… Он слышал про него, но плохо понимал, что это такое.

– Это что? – брюнет пальцем приподнял край кошеля и нахмурился. Глаза же рыжего, наоборот, возбуждённо блеснули. – Мы не на это договаривались.

– На это, – Ёрдел бросил стопку карт вперёд, словно сдаваясь. – Артефакт. Всё в нём.

Брюнет уже по-новому взглянул на «ставку» и нахмурился.

– И как нам из него вытягивать?

– На нём всё есть, – коротко ответил тёмный.

Раскрывать кошель сильнее и проверять, что там на камне есть, оборотень не рискнул. Ну да боги с ним! С артефактом господин сладит. А если и обманул тёмный, то не больно и нужно. Камень же заместо залога пойдёт. Важнее и радостнее другое.

– А недурно ты прищемил хвост Бодыю, – по лицу брюнета скользнула кривая ухмылка. – Вон как зашебуршился, говнюк. Даже, ходят слухи, вольных поднял.

Господину суета эта не очень нравилась, но он после неудачи во дворце мало чему радовался. Больше досадовал, что Бодый-то укушен, а тёмный где-то бродит. Ну да побродит, побродит и перестанет. Брюнет опустил хитро блеснувший взгляд и засобирался.

– Пора уж нам. Не хворай, друг. Может, ещё и сработаемся.

Ёрдел не стал говорить, что сработаться им уже не суждено. Законы он не жалел, но вот сестра… Сестру он трогать не хотел.

Его собеседники натянули шапки на головы и, поднявшись, направились на выход. У самого порога брюнет слегка замешкался и обменялся короткими взглядами с крупным оборотнем, сидевшем в шумной компании. От хозяина не укрылись эти гляделки, но пресекать проблему на корню он не стал. Только нахмурился сильнее и косо посмотрел на закопчённую фигурку духа-покровителя и в кои-то веки обтёр тряпицей.

Тёмный тоже засиживаться не стал. Закончив рассматривать карты, Ёрдел поднялся и направился к стойке. Выпивающая компания разразилась оглушительным смехом, щуплый, совсем упившийся мужичок полез на стол, горланя:

– А она, она как въярит ему копытом по колокольцам! И он, богами клянусь, вытянул такое, что еларийские тонкоголосые певчие обзавидовались бы!

Опять грянул хохот, от которого аж стены затряслись. Ёрдел отступил, пропуская запутавшуюся в ногах пьянь, и шагнул вперёд. Крупный оборотень, до этого до слёз смеявшийся над уморительной и в то же время горестной для любого мужика историей, неожиданно проворно выхватил из-за пояса нож и с размаху всадил его в спину тёмного.

Точнее попытался. Лезвие прошло через плащ и рубашку и с тонким «бзинь» ударилось обо что-то твёрдое. Хозяин досадливо поморщился, уже зная, что будет, и в следующее мгновение раздались ужасающий хруст и вопли отшатывающейся от стола компании. Нападавший выпучил глаза и хрипло, исторгая кровь, застонал. Концы трёх досок, ранее составлявших столешницу, влажно темнели прямо в его груди. Ёрдел даже не обернулся. Только повёл плечом и продолжил свой путь, а истекающий кровью оборотень грохнулся на то место, где тёмный недавно стоял.

Повисла оглушительная тишина, в которой шаги хаги звучали подобно раскатам грома, а тихий звон выложенных одна за другой пяти медных монет – как вставляемые в ложе арбалетные болты. Хозяин смерил взглядом оплату – за уборку – и кивнул вышибалам. Тёмный чтил порядки.

– Что-то ещё?

Наверное, впервые на памяти хозяина тёмный замешкался. Растерянно почесав подбородок, Ёрдел отодвинул на затылок капюшон, заставив оборотня вздрогнуть (внешность всё же у хаги была своеобразной), и неуверенно прохрипел:

– Молоко… есть?

– Ну… вроде было, – теперь растерялся хозяин. Его посетители предпочитали что-нибудь покрепче и ядрёней. – Если всё на кашу не пустили. Эй, Лашка!

Из-за кухонной двери выглянул шустрый веснушчатый парень.

– Молоко осталось?

– Какое молоко? – изумился тот.

– Коровье, олух!

– А… ну есть.

– Тащи. Только в закрытой таре. Мож, ещё что?

– На закуску, – гоготнул один из вышибал, на правах давнего знакомства и отсутствия мозгов порой позволяющий себе подшучивать над тёмным.

– Хлеб, – уже решительнее прохрипел Ёрдел.

– Мясцо? – подсказал хозяин.

– А дети его едят? – тёмный воззрился на оборотня с таким искренним интересом, что тот даже смутился.

– А сколько детю?

– Десять? Пятнадцать? – опять впал в сомнения хаги.

– Пятнадцать? – брови хозяина насмешливо приподнялись. – Ну такое дитё всё сожрёт. Лашка, тащи свиной рулет. Да куда ты весь волочёшь, бестолочь?!

Дверь пришлось закрывать коленом. Можно было и силами, но Ёрдел порой забывал о своих возможностях, если мысли заняты чем-то другим. В доме властвовали темнота и тишина. Не шуршали даже мыши, только вкрадчиво поскрипывали половицы в дальней комнате, из-под двери которой лился тусклый свет. Подойдя ближе, Ёрдел приоткрыл створку – сторожевая печать бдительно сверкнула – и в щёлку посмотрел на свернувшуюся на шкуре перед горящим очагом девочку. Можно ли зайти?

Просто птица всегда ярилась, стоило ему показаться ей на глаза. Снисходительность она проявляла, только если тёмный приходил с едой. Мышей она оценила не с первого раза и даже перепугалась, когда выпущенные из ладоней полёвки с писком разбежались по полу. Ёрдел с запозданием сообразил, что вряд ли девочке приходилось охотиться самой, и следующее подношение уже не разбегалось. И всё же птица добрую четверть часа кружила рядом со странной едой, пока наконец в ней не проснулись инстинкты и она не соизволила отобедать. Новая еда ей так понравилась, что у Ёрдела появилась возможность провести рядом с ней несколько спокойных минут. Если он, конечно, приходил не с пустыми руками. Последний раз, правда, мужчина рискнул вызвать её гнев и даже подставил под клюв руку. С цоканьем ударившись об окаменевшую кожу, птица пришла в ещё большее бешенство и опять бросилась в атаку. И она увенчалась бо̀льшим успехом. Рассадив живую плоть на локте до крови, птица вошла в ещё больший раж, и Ёрделу пришлось уйти. Только вот от её разъярённых криков скрыться не удалось…

Но сейчас он пришёл не с пустыми руками. Решительно толкнув дверь плечом, тёмный переступил порог и запалил светляк. Девчонка тут же села и, щурясь от яркого света, отползла в дальний угол, испуганно сверкая глазами. Ёрдел молча прошёл к столу, сгрузил на него свою ношу и начал разворачивать свёртки. Комнату почти мгновенно наполнили запахи свежего хлеба и сочного жареного мяса. Лоэзия невольно сглотнула набежавшую слюну и зажмурилась от некстати всколыхнувшегося воспоминания скользящего по горлу мышиного хвостика.

– Ешь, – едва слышно прохрипел её жуткий похититель. И, помедлив, добавил: – Тебе надо расти.

Страх девочки не укрылся от Ёрдела, и мужчина отошёл к двери и замер. Лоэзия нерешительно посмотрела сперва на него, потом на стол и осторожно приподнялась. В себя она пришла только этим утром, и восторженные воспоминания, доставшиеся ей от зверя, привели её в такой ужас, что сам тёмный уже не казался таким страшным. Да и от каждой эмоции рано или поздно устаёшь. И от страха тоже. Сглотнув слюну, девушка подошла к столу и закусила губу. Дома бы она наверняка отказалась от лоснящегося жиром мяса, но сейчас (по горлу опять скользнули мышиные хвостики) оно выглядело как пища богов. Только… Лоэзия осмотрела стол и беспомощно уставилась на хаги.