Пепельный рассвет - Антон Демченко Страница 42

— И? — поторопил я друга, неторопливо потягивающего вино.

— Ответ от отца Тона пришёл, — отозвался Дим, и вновь замолк, любуясь игрой света от витража в окне.

— А то я не знаю, чей герб красуется на сюрко гонца и печати письма, — фыркнул я. — Что пишет Великий инквизитор?

— В своём послании его преосвященству, я просил о помощи тебе, хотя бы в части исполнения обещания защиты, данного покойным предстоятелем Горного Дома, — медленно, будто смакуя каждое слово, произнёс Дим и, чуть помолчав, добавил: — Ну и намекнул на то, кто ты такой на самом деле. Инквизитор признался, что крайне заинтересован твоим феноменом и обещал поторопить выезд Трибунала. Кроме того, один из его представителей уже выехал в Горный. Отец Иммар, помнишь такого?

— А… священник, назначенный в Четвёртый Громовой на время Похода Света, да? — уточнил я.

— Именно, — кивнул Дим. — По словам протопресвитера, именно отец Иммар должен временно занять кафедру в Горном Доме… и подтвердить обещание прежнего предстоятеля, после твоей проверки, разумеется.

— И когда же настанет сей светлый час? — поинтересовался я.

— Святой отец выехал из Майна одновременно с гонцом его преосвященства, но сам понимаешь, ни подмен по пути, ни таких быстрых скакунов ему по чину не полагается, а обычным ходом… думаю, он прибудет в Горный, дня через три-четыре, не раньше, — рассуждая вслух, произнёс барон.

— Предлагаешь дождаться его здесь? — нахмурился я.

Вот, вроде бы, радоваться надо, что теперь шансы Пилама достать меня катятся к нулю, а мне неспокойно. И прежде всего, потому, что Дим "намекнул" инквизитору о моём странном происхождении. И если вспомнить действия протопресвитера Меча в отношении меня, когда я был всего лишь голосом в голове Дима, это беспокойство становится вполне оправданным! Кто его знает, чего там придумает его преосвященство в своих исследованиях, а в том, что он не оставил мысли изучить феномен двойного сознания, можно не сомневаться. Собственно, он сам об этом и признался в письме, сейчас лежащем на столике по левую руку от Дима.

С другой стороны, когда ещё сам протопресвитер до меня доберётся? А отец Иммар или представители Трибунала… сомневаюсь, что его преосвященство отдаст им такую "игрушку". В общем, будем ждать, а там, как говорил кто-то умный: "или я, или шах, или ишак". Вспомнить бы ещё, кто именно это сказал… эх!

— А что, тебе тесно в моём доме? — спросил Дим. — Или ты так соскучился по Пустошам?

— Век бы их не видал, если бы не заработок, — отмахнулся я. — Просто, вчера на награждении я просто-таки чуял злорадство Пилама, а после… еле успел просквозить мимо отряда стражников, сторожившего меня в холле Ратуши. И судя по их оговоркам, об охране героя города в отданном им приказе речи не шло.

— А, так вот кого они искали на балу! — расхохотался Дим. — А мы всё удивлялись. Ты куда-то пропал, стражники шныряют по залу, словно никак не могут что-то найти. Даже судья Мерон заинтересовался их вознёй настолько, что насел на центурия Альвиса с расспросами. Как тот отбрехался, не знаю, но к полуночи и сам Альвис и Пилам выглядели весьма обескураженными.

— Как-то ты легкомысленно отнёсся к этой новости, — нахмурился я.

— А чего беспокоиться-то? — пожал плечами барон. — Ты на свободе, письмо его преосвященства — вот оно, и его содержание достаточно недвусмысленно, чтобы не волноваться об исходе возможного спора с имперским дознавателем. Есть, конечно, нюансы. Так, прежде чем объявить о твое защите, отцу Иммару понадобится некоторое время, чтобы принять кафедру в Доме, и сколько времени займёт этот процесс, мне неизвестно. Так что, до начала Трибунала я бы, всё же, не советовал тебе появляться в городе, по крайней мере, в открытую, если не хочешь провести это время в тюрьме с её допросными и пыточными. В остальном же, можешь поступать как тебе угодно. Хочешь, оставайся у меня в доме гостем, хочешь, выбирайся в Пустоши, а то и вовсе можешь до Майна прогуляться. Главное, не попадись людям Альвиса.

— Гостем в твоём доме? Безвылазно? — я ужаснулся. Только-только ведь начал по-настоящему привыкать к новой жизни в собственном теле, а тут вновь какие-то ограничения! — А если к тебе заявится стража, и потребует моей выдачи?

— Как придёт, так и уйдёт, — ощерился Дим. — Я — барон и полновластный хозяин в своём владении. В этом особняке арестовать кого-то можно только с моего разрешения, либо по прямому приказу моего сюзерена, и никак иначе! А я, если помнишь, прямой вассал герцога Нойгардского, вот пусть к нему и идут за разрешением арестовать гостя моего дома, а я посмотрю, как они будут доказывать императору необходимость такого шага!

— М-да… — я почесал пятернёй затылок. — Но если всё так замечательно, то может и опасность ареста не так велика?

— Хочешь подёргать жвальня за хвост? — покачал головой Дим. — Кто мне только что рассказывал об отряде стражников, стороживших его на выходе из Ратуши?

— Ну…

— Вот именно! — барон назидательно поднял вверх указательный палец. — Помнится, во времена нашего соседства, ты рассказывал мне о такой штуке… Как же её?! О, вспомнил! Эксцесс исполнителя, точно.

— Не понял! — я помотал головой.

— Да всё просто, — махнул рукой Дим. — Представь, тебя арестовали до того, как Иммар принял кафедру и подтвердил обещание своего предшественника. За это время, тебя десяток раз протащили через допросную и пару раз продемонстрировали, заметь, на тебе же, работу запленых дел мастеров. Далее, святой отец, наконец, принявший кафедру, возвышает свой голос в защиту героя города. Тебя вытаскивают из тюрьмы, даже извиняются за причинённые неудобства, но! Содранной кожи уже не вернуть, отрезанных пальцев-ушей тоже, а про раздробленные кости в ногах и вовсе можно не упоминать. Собирать их по кусочкам придётся у лекарей за свой счёт. Пилам же, вместе с Альвисом разведут руками, да свалят вину на чересчур ретивых подчинённых. И ведь им поверят! Эксцесс исполнителя, как он есть.

— Мрачно как-то, — скривился я. — А если сообщить им о письме его преосвященства?

— Либо отступятся, либо постараются провернуть всё ДО приезда отца Иммара, — развёл руками Дим. — Но на первый вариант я бы не рассчитывал, честное слово.

— И чего они так в меня вцепились, а? — пробормотал я в сторону. И если бы не стекло в дверце книжного шкафа, сыгравшее роль, пусть и мутного, блёклого но всё же зеркала, то вряд ли бы заметил, как барон на миг отвёл взгляд. Хм, однако! — Дим, ты ничего не хочешь мне рассказать?

— Ты о чём? — изобразил непонимание мой бывший носитель. Именно изобразил, уж я-то вижу. Сколько лет одно тело делили!

— Ладно… оставим, — вздохнул я в ответ, укоризненно глядя на Дима. Тот поёрзал и отвернулся, чтобы налить себе в кубок вина. Ну и глаза спрятать, да. Всё же молод он ещё. Совсем молод. И вот в такие моменты это видно невооружённым взглядом. С другой стороны, может и к лучшему, что он, несмотря на приобретённые титулы и лоск, он до сих пор не научился врать друзьям в глаза. — Надеюсь, когда-нибудь, ты всё же откроешь мне причины такого неестественного интереса Пилама к моей персоне.