Маленькая страна - Чарльз де Линт Страница 42

«Не надо было совать нос в чужие дела», — думала Клэр, стоя на пороге и глядя, как Феликс спускается по Рэгиннис-Хилл в сторону гавани.

Она вздохнула и посмотрела поверх крыш туда, где, объятый корнуэльской ночью, плескался темный и загадочный залив Маунтс. Сегодня над его водами не было звезд — только низкое небо, затянутое плотными дождевыми тучами. Клэр снова посмотрела на дорогу, но Феликс уже скрылся из виду. Улица была пуста, если не считать пестрой соседской кошки, которая бродила вдоль изгороди в поисках неизвестно чего.

Взглянув на нее, Клэр вспомнила байку о рыжих зеннорских кошках.

Это было еще до Второй мировой войной. В селение Зеннор, расположенное в северной части полуострова Пенвит, приехала одна женщина и заявила местным властям, что собирается разводить тигров. Ей категорически запретили, и тогда она пригрозила, что завезет еще более свирепых, чем тигры, рыжих котов. И вот теперь от Сент-Ивза до Зеннора редкую кошку встретишь без рыжего пятна…

Проводив взглядом четвероногую полуночницу, которая растворилась в саду напротив госпиталя для диких птиц, Клэр вернулась в дом и захлопнула за собой дверь.

Она всегда во все вмешивалась.

Это началось давно — сразу после несчастного случая. В тот день Клэр увязалась за старшими детьми, штурмовавшими отвесные стены утеса. Более сильные и ловкие подростки без труда преодолевали опасные места, между тем как она, малышка, едва за ними поспевала. Одно неосторожное движение — и девочка сорвалась с двадцатифутовой высоты.

Врачи говорили: ей крупно повезло, что она осталась в живых, хотя сама Клэр первые месяцы лечения придерживалась прямо противоположного мнения.

У нее были многочисленные переломы, но все же самая тяжелая травма пришлась на позвоночник.

В течение двух лет Клэр не могла пошевелить ногами, однако была полна решимости в один прекрасный день подняться с постели. Врачи утверждали, что никогда не видели столь упорного ребенка. И то ли произошло какое-то чудо, то ли мужество победило болезнь, но нервные окончания восстановились. Следующие три года Клэр ездила в кресле-каталке, затем шесть месяцев осваивала костыли и вот наконец перешла на трость.

Правда, покалеченная нога до сих пор ныла перед непогодой и иногда болела очень сильно, но по сравнению с беспомощным барахтаньем в инвалидной коляске нынешнее положение Клэр казалось просто даром Небес.

Что касается Джейни, то они подружились еще до рокового падения, и потом, когда Клэр была прикованной к постели, Джейни неизменно навещала ее после занятий — помогала делать уроки и рассказывала последние сплетни, а позднее катала на коляске по крутым каменистым дорогам.

И все же большую часть времени Клэр проводила одна. Она увлеклась чтением, а заодно, осознав, что ее возможности наслаждаться жизнью ограничены, начала принимать активное участие в чужих делах.

Это она после смерти отца заставила мать получить образование. Это она уговорила Джека Треф-фри записаться в местную команду по регби, откуда он очень скоро ушел в профессиональный спорт. Это она вместе с Динни уговаривала нетерпеливую Джейни не отказываться от игры на волынке, оценив преимущества этого экзотического инструмента перед скрипкой, такой распространенной и банальной.

В конце концов Клэр настолько привыкла давать советы, что, даже вернувшись к нормальной жизни, продолжала вмешиваться в дела других, в том числе в отношения Джейни и Феликса.

Как она могла не вмешиваться, если ее лучшие друзья, самые любимые люди, которые просто созданы друг для друга, так глупы, что не понимают этого.

Она хотела как лучше, а в итоге только навредила всем.

Клэр вздохнула.

Она бы сделала все ради Джейни. А уж ради Феликса…

Больше всего на свете Клэр сожалела, что Феликс встретил Джейни раньше ее, хотя еще ни разу — если не считать сегодняшней досадной оговорки — она не намекнула ему на свои чувства.

Феликс любит хромоножек…

Если бы! Но, впрочем, пусть лучше ни он, ни Джейни никогда ничего не узнают…

«Пора исправлять свои ошибки», — сказала себе Клэр.

Она надела шерстяной жакет, сверху накинула плащ, оставила матери записку (на случай, если та вдруг проснется), а затем выскользнула на улицу и, постукивая тростью по мостовой, поспешила вниз по холму в направлении Дедушкиного дома.