Секретарь для дракона. Книга 1 - Евгения Мэйз Страница 42

Кофе, тоненькой струйкой медленно “бежит” в небольшую кружку. Я задумываюсь над тем, что успел сказать мне Дик. Он расскажет мне позже о всех деталях случившегося. Кого он встретил у барьера, что лишился силы и был отправлен в Лондон? Он не ранен, судя по внешнему виду. Он встретил знакомого и такого о ком не стоит, знать Эонейрнеру, но почему-то можно знать мне.

“Позвони Фарго.”

Да, телефон при мне, не стоит терять времени даром. Я возвращаюсь в спальню, усаживаясь на пол и подбирая сумку.

Фарго один из переселенцев. Раньше жил в землях гоблинов на востоке, но чаще его видели вдали от родного дома, в крупных городах, где он занимался подделкой документов всех мастей. Все было бы, наверное, у него хорошо, но гоблина подвела природная жадность. На какой-то момент, если все складывается вполне удачно, особенно на протяжении долгого времени, любой преступник начинает верить в собственную непогрешимость, неуловимость, гениальность. Звездная болезнь не обошла Фарго. Теперь он знает, что королевские документы подделывать нельзя, даже если они касаются какой-нибудь несущественной мелочи. Несколько раз Фарго ссылали в Бакс, но он там, так и не побывал. Умело подделанные письма, со всеми подписями, водяными знаками, печатями королевских наместников отправляли его куда угодно, но только не туда, где его умения оказались бы бесполезными. В конце концов, Фарго таинственно исчез со всех территорий нашего мира и оказался на Земле, как это произошло Фарго благоразумно умалчивает. Он весьма доволен жизнью в этом мире и дела его идут в гору. У него своя типография, которая занимается всем, что может и должно печататься.

— Я слушаю.

— Привет Фарго. Это Вэлиан.

— Вэлиан?

Непонимающе переспрашивает он, но я молчу, не собираюсь уточнять, какая именно Вэлиан. Будет выделываться и дальше, вообще, перестану заходить к нему. Я никогда не просила его о помощи, довольствуясь приятельскими отношениями, предполагающими редкие встречи в каких-нибудь цивилизованных местах этого мира. Он любит подчеркивать свою причастность к цивилизации.

— Это то место, где я должен был родиться Вэлиан! Этот мир, люди, узаконили практически все способы финансовых махинаций и мошенничества, они дурят друг друга и сами же обижаются на это.

Восклицает он, глядя с умильной любовью на очередной экспонат какой-нибудь рекламной выставки или закрытой конференции, перелистывает брошюры или внимательно слушает выступающих.

— Тогда бы, ты не был так успешен, скорее был бы прибит мирскими заботами и влачил бы жалкое существование, оплачивая займы, ипотеки, погашая кредиты за учебу и оплачивая счета от психотерапевтов, которые бы лечили твой честно заработанный стресс.

В ответ на это, гоблин, в личине высокого, худощавого мужчины, с тонкими и где-то привлекательными чертами лица, с которых не пропадает выражение снобизма, широко и явно, неестественно улыбается, демонстрируя острые, желтые зубы. Одна из особенностей гоблинов, которую, он почему-то не пожелал скрыть.

— И именно поэтому, я рад тому, кто я есть.

В каждую нашу встречу этот диалог повторяется в десятках различных вариаций, но все неизменно сводится к одному, его довольной улыбке. Время от времени, я приношу ему прессу нашего мира и вижу его истинную, неприкрытую радость, когда он, жадно, впивается взглядом в желтоватые листы различных вестников. В такие моменты он забывает обо мне, что я сижу в одном из кресел, не обращает внимание на то, что я наблюдаю за ним.

Полагаю, он думает, что и у нашего общения, есть какая-то цена, но это не так.

Эон достает документы своими путями и может даже через того же Фарго, однако, я предпочитаю не знать этого. Его работа, его методы и его "люди".

— Я пошутил, не надо так сердито молчать.

Выдает он весело, я приподнимаю уголок губ. Шутит.

— Я не молчу.

Я поднимаюсь с пола и иду обратно на кухню, через освещенные комнаты. В коридоре, свет неровный, мерцающий, из-за пляшущей искры, я улыбаюсь, про себя, этому моменту и иду дальше, сквозь комнаты.

— Фарго, на этот раз я звоню по делу.

Слышно, как он вздыхает, и слышится в этом вздохе, что-то тоскливое. Ну, началось. Тоска, печаль, обидки, все корыстны и коварны.

— Мне нужен паспорт подданного Великобритании на имя Дикенса Чейса, тысяча девятьсот девяносто шестого года рождения. Месяц март, число второе. Ты сможешь, это устроить или может подскажешь того, кто занимается государственными бумагами?

Не хочу, нажимать на него и, уж тем более, дать, понять, что сомневаюсь, что его деятельность в этом мире исключительно, прозрачна и легальна.

— Когда тебе нужны документы?

Я открываю шкафчики в поисках кружек. Так, стекло для празднеств. Крупная посуда типа салатниц и соусниц, специи и приправы, крупы в банках? О вот чашки, кружки, блюдца и мелкие плошки.

— На этой неделе, желательно через три дня.

Почему именно эта посуда должна стоять выше всей остальной утвари?

— Вэл, девочка моя, это нереально. Ты ведь знаешь, что помимо паспорта, в таких случаях обычно создается какая-нибудь хорошая легенда. Три дня, это слишком мало.

Я не достану до этой полки, надо двигать стул.

— Фарго, включи, пожалуйста, в счет все связанные с этим заказом неудобства.

Я выволакиваю стул из-за стола, зажав трубку между ухом и плечом.

— Вэл, ты ведь понимаешь, что такие заказы оплачиваются золотом.

Произносит он с некой "щекотливой" мягкостью. Я встаю на стул, рассматривая кружки из темного стекла.

Кажется, я понимаю в чем дело, он думает, что это и есть та цена нашей дружбы.

— Фарго, послушай. Забудь о нашей дружбе и прими мой заказ, как делаешь это обычно. Я не прошу тебя, сделать что-то, ради моих красивых глаз или…

— Или задницы.

Произносят позади меня, насмешливо, я поворачиваюсь и смотрю на появившегося на пороге кухни Рэндалла. Значит, где-то неподалеку Сфайрат, а может тем самым драконом был Рэндалл?

— И еще чего-то, — продолжаю я, проигнорировав выпад в сторону своей пятой точки, — Сделай все, как обычно.

На другом конце трубки слышен шелест переворачиваемых листов.

— Хорошо Вэл, давай еще раз, во избежание недоразумений: Дикенс Чейс, второе марта тысяча девятьсот девяносто шестого.

Я слушаю, как он скрупулезно выделяет каждую букву. Я снимаю кружку с полки, собираясь спрыгнуть со стула.

— Три дня, это будет стоить сто пятьдесят золотых.

Однако. Я сама сказала, что заплачу столько, сколько он попросит. Однако, цена, все-равно, меня удивила, неплохо он развернулся. Интересно, скольких "эмигрантов" он осчастливил новой жизнью? Виду подавать не стала, ничего не поделать: слово есть слово.