Маг с привидениями - Кристофер Сташеф Страница 41

— Король определил замок Дуриф для проживания ее величеству, — ответил граф Сонор. — Туда отправлена рота солдат для охраны королевы, четыре придворные дамы и десяток горничных.

— Увы, госпожа моя! — прошептала Розамунда, отвернувшись от графа.

Она поняла, что королева на самом деле станет узницей замка Дуриф. При мысли о том, что эта храбрая, непокорная женщина будет заточена в четырех стенах и никогда уже не увидит воли, сердце Розамунды заныло от жалости к ней. Она слышала о замке Дуриф. Замок был маленький, даже можно сказать — тесный, там не было ни внутреннего двора, ни сада. Десять шагов до одной стены, десять до другой — вот и вся прогулка. Замок был чуть побольше той твердыни, в которой сейчас была заточена Розамунда, и целиком скроен из камня — холодного, прочного камня, и войти в него можно было только через надвратную башню.

Граф продолжал свой рассказ, сделав вид, что не расслышал шепота принцессы.

— Принц Джон разделил с отцом радость победы и отважно дрался плечом к плечу с ним.

Чтобы Джон отважно дрался в бою? Отбиваться, подобно загнанной в угол крысе, — это он еще, пожалуй, смог бы. А вот в том, что Драстэн держал его при себе, — в этом Розамунда не сомневалась. Только так можно было удержать этого слюнтяя от бегства с поля боя.

— А что с Брионом?

Граф Сонор с трудом удержался от мстительной усмешки.

— Если принцу Джону место рядом с отцом, то принцу Бриону место подле дедов и прадедов.

Розамунда порывисто обернулась к графу:

— Не хотите же вы сказать, что он мертв!

— Он напал на лорда маршала из засады, — ответил граф Сонор. — Лорд маршал сбросил его с коня и обезоружил, но оставил в живых, но не успел маршал скрыться из глаз, как откуда ни возьмись прискакал неизвестный рыцарь в синих доспехах и убил принца. Он заколол его своим мечом. Никто не знает, кто это был такой, ибо он умчался прочь в туманную даль, откуда и появился.

Розамунда даже не поняла, отвернулась ли она от графа после этих его слов. В глазах у нее потемнело и зашумело в ушах. Она постаралась не упасть и прислонилась к стене. Ее мир распался на части, ибо враги ее остались в живых. Королева, которая могла бы защитить ее, была обречена на вечный плен, а принц погиб.

Погиб! Брион не мог погибнуть! Высокий, умный, храбрый юноша, который не мог заговорить с женщиной, не робея, который мог бы схватиться с десятком пехотинцев, вооружившись только мечом и щитом, и победить! Розамунда видела Бриона, в таких схватках. Она помнила, как от него пахло, она помнила, как прикасалась к нему, когда неохотно подавала ему руку, чтобы он вел ее по королевскому замку в отсутствие брата... Брион погиб! Ей не хотелось в это верить!

— Миледи! — наконец проник сквозь шум в ушах голос графа Сонора. Понемногу развеялась тьма перед глазами Розамунды. Девушка увидела перед собой закованное в латы плечо графа и поняла, что прижимается к его стальному нагруднику. Она поскорее отступила, хотя и с трудом держалась на ногах. Глаза графа смотрели на нее насмешливо, он явно радовался ее печали.

— Приказать принести вам что-нибудь? — спросил граф.

— Вина, — поежившись, отвечала Розамунда и набросила на плечи шаль. — Подогретого вина и еще — полено длиной во весь очаг. Мне что-то вдруг стало ужасно холодно.

— Будет исполнено, миледи.

Граф слегка поклонился Розамунде, и она с удивлением увидела в его взгляде сдержанное почтение. Он вышел и запер за собой дверь на ключ.

Но это не имело значения. Теперь ничто не имело значения. Розамунда отвернулась и прижалась горячим лбом к холодному оконному стеклу, закрыла глаза и позволила отчаянию овладеть ею. Но вместе с отчаянием пришли головокружение и слабость, и она заставила себя открыть глаза. Именно теперь, более чем когда-либо, она должна владеть собой!

Капли дождя колотили по стеклу и оконной раме, и Розамунда невольно сравнила их со своими слезами. Охваченная тоской, она откровенно призналась себе в том, насколько зависела от доброго и благородного великана Бриона, столь милосердного в обычной жизни, и столь яростного в бою, и столь неуклюжего наедине с нею! О, если бы он хотя бы раз дерзнул хоть на йоту отступить от незыблемых канонов рыцарства и хотя бы поцеловал руку невесты своего брата! Если бы только он не вел себя с нею так заносчиво и снисходительно на людях! Но теперь, когда его уже не было в живых, Розамунда могла честно признаться себе в том, что она могла положиться на него. Именно он помогал ей отбиться от Джона и Гагериса, именно ему порой удавалось скрасить ее одиночество — пускай даже ценой непримиримых споров.

Но теперь Бриона больше не было, Петрониллу ждала участь пожизненной узницы, и Розамунда осталась совсем одна и была совершенно беззащитна перед притязаниями короля Драстэна. Хуже того — теперь ее наверняка выдадут за этого слизня Джона, ибо наследником стал он, а этот никогда не скажет «нет» своему папочке, хотя бы тот и стал тащить в свою постель его невесту! Это было невыносимо! Нет! Она этого не вынесет! Пальцы Розамунды сомкнулись на холодном медальоне, таившем спасительную каплю яда, но она тут же заставила себя отбросить эту мысль. Граф Сонор мог солгать ей. Может, Брион еще жив, и, значит, она также должна остаться в живых. Пока еще она не совсем беззащитна. Как все благородные дамы того времени, Розамунда была обучена обращению с мечом — ведь, выйдя замуж, она должна была бы уметь сражаться и оборонять замок супруга во время его отсутствия. И еще... еще она помнила несколько заклинаний, которым ее выучила тетушка Мод. Кто-то постучал в дверь.

— Войдите, — проговорила Розамунда. Ей было все равно, кто войдет в ее комнату.

Вошли двое молоденьких солдат и втащили в дверь длинное полено.

— Вы дров просили, миледи?

— Да. Положите полено в камин.

Розамунда зябко поежилась и плотнее завернулась в шаль.

Солдаты уложили полено в камин, поклонились и вышли из комнаты. Розамунда задвинула засов, закрыла шторы и сняла платье, чтобы не испачкать. Потом, сама не зная, откуда у нее взялись такие силы, она вытащила тяжеленное полено из камина и уложила на каменный пол. Затем Розамунда прошлась вдоль полена, водя в воздухе руками так, как много лет назад ее научила тетка, и произнося древние заклинания, значение которых ей было понятно лишь наполовину.

Над поленом словно бы сгустилась дымка, а само полено начало менять форму, как будто обратилось в большой кусок расплавленного воска. Затем изменился и цвет — полено стало светлым, почти белым, и вот оно превратилось в точную копию Розамунды. Вместо полена на камнях лежала обнаженная девушка, настолько похожая на живую, что Розамунда ахнула от изумления и ущипнула себя за руку, чтобы убедиться, что сама она стоит возле своей копии. Обрадованная удачей, она прошлась вдоль своего творения, по-новому водя руками и распевая другие слова. Остановившись, Розамунда стала ждать.

Сомкнутые веки затрепетали, раскрылись. Глаза у двойника Розамунды оказались такими же синими, как у нее самой, но пока они были тусклыми, неживыми.