Пробуждение Зеркала - Елена Ворон Страница 41

Да уж, не жить. Разумеется, во время разбирательства близнецов не различила ни девушка, к которой пристал Северин, ни вступившийся за нее офицер, которому распоясавшийся курсант дал в челюсть и оскорбил словесно. Фамилия у офицера, преподавателя той же академии, Кирсан, и шутники называют его Крысаном. Северин пошел дальше и обозвал крысой. А друзья заявили, что это Мстислав чудил. Изумлялись: вот уж на диво Слав отличился, кто бы мог подумать…

Дело замяли, как Северин и предсказывал: ведь что ни говори, а девушку офицер выручил, и челюсть ему брат не сломал, только вывихнул, и за «крысу» Мстислав извинился, как положено. Все правильно Северин предсказал. Только теперь жить не хочется.

Дед устал препираться. Сел за свой тяжелый резной стол, сцепил руки, принял адмиральский вид.

— Ладно. Поступай как знаешь. Надумал уходить из академии — скатертью дорожка. Я хлопотать не стану, чтобы взяли обратно. Катись.

Мстислав молча двинулся к двери.

— Постой, — велел дед. — Стоять, я сказал!

Мстислав остановился.

— Повернись.

Он обернулся. Черт, ну, что еще?

Адмирал Крашич вышел из-за стола. Холодный, надменный, глубоко уязвленный. И вдруг вся холодность и надменность разом с него слетели, он стал просто дедом и неожиданно тихо попросил:

— Только объясни мне, дураку: почему они тебя не выгораживают? Ни дружки твои, горе-свидетели, ни барышня, к которой ты на свиданки бегал. Они должны бы за тебя горой стоять, под присягой лжесвидетельствовать. Или я чего-то не понимаю?

— Я тоже не понимаю.

Сорвалось. Сам себя выдал. Ах, как дед подловил! Но и впрямь невозможно постичь, как лучшие на свете друзья в один голос заявили: да, это Мстислав обкурился, привязался к девушке, подрался с офицером. А ведь Мстислав их не просил, у него только с братом был уговор. И, хуже того, лучшая в мире девчонка — на курс старше, без пяти минут пилот-навигатор — не моргнув глазом соврала, будто в тот вечер у нее было свидание с Северином. А они как раз тогда целовались до сумасшествия и впервые были близки. Мстислав от счастья голову потерял, все провинности брата, что за двадцать лет накопились, готов был на себя взять. Однако он и любимую не просил защищать Северина; он просто не успел ни с кем словом перемолвиться. А они дружно врали, и никто у Мстислава не спрашивал: надо ли? Топили его, не дрогнув, не пытаясь хоть как-то оправдать. Не понять ему такого. Не простить.

Дед всегда на лету схватывал суть вещей.

— Н-да… — Он вздохнул, покряхтел по-стариковски, а затем проговорил, адресуясь к картине с девчушками: — Ну, хоть теперь ясно. Предательство близких… да, можно и взбрыкнуть. Я не одобряю, но коли ты живешь своим умом, то и живи.

Мстислав молчал, тоже смотрел на картину, на бегущих со всех ног девчат. Спасенные котята в корзине таращили испуганные глазенки. Если топят, то новорожденных, слепых, а эти уже подросли, глядят осмысленно. Как у хозяина рука-то поднялась?…

— Н-да, — повторил дед. — Лжесвидетели. Не за его же красивые глаза расстарались. Чем он их купил?

Мстислав не знал и знать не хотел, где брат достал деньги, чтобы заплатить свидетелям и будущему пилоту-навигатору, которая обеспечила ему алиби.

Взгляд деда сделался задумчив. Адмирал по очереди рассмотрел три дорогие, писанные маслом картины. Резко выпрямился.

— Ладно, иди. В конце концов, на твоей академии свет клином не сошелся.

Не надо было глубоко разбираться в живописи, чтобы, вглядевшись, понять: девчушки с котятами — не подлинный холст, а вставленный в раму экран. Картина похищена и продана; оттуда и деньги.

Уму непостижимо, как Северин посмел.

Полотно вскоре вернулось на место. Брат ли возвратил холст, дед ли заказал хорошую копию? Или сам Северин подыскал художника-копииста и затем вставил картину в раму, полагая, будто его обман до сих пор не раскрыли? Мстиславу было все равно. Только деда жаль; он через несколько дней умер. Во сне сердце остановилось. Мстислав сразу после похорон уехал так далеко, насколько хватило денег. Добрался до Беатриче, да и осел в этом захолустье…

* * *

Тьфу, пропасть! О будущем думать надо, а не прошлое ворошить.

Думать было тяжело. Голова будто ватой набита. Сюрприз от института Донахью? Чтобы подобраться к клиенту, надо прежде всего обезвредить телохранителя. Мстислав гадливо коснулся напичканного электроникой обруча на лбу. Похоже, и впрямь какая-то дрянь работает, глушит мозги. Ни единой дельной мысли не приходит. Вот и сиди, дожидайся: то ли найдут и прикончат СерИвы, то ли капитан Тереза Крашич что-нибудь придумает… за тебя, бестолкового.

С ночного неба смотрела луна — маленькая, безнадежно одинокая среди россыпи ярких звезд. Лунный свет окутывал снежные шапки близких гор, серебрил туман на другом берегу реки; там, над низким лугом, плыли густые белые слои, а здесь, у подножия скалы, стояла лишь легкая дымка. Под скалой, на каменном крошеве, лежал глайдер, стекла отблескивали в лунном свете. На реке колыхались серебристые блики — вода обтекала мертвые ветки упавшего дерева и взъерошенные листья водных растений, которые давали приют мелкой речной живности.

В сложенном на скорую руку очаге шелестел и потрескивал костерок; Дэсс его развел не столько для тепла, сколько ради уюта. Пламя подсвечивало осунувшееся лицо княжича, отражалось в глазах, подкрашивало белокурую шевелюру. С виду — человек как человек, нипочем не догадаешься, что в нем живет СерИв.

Уже двое суток Мстислав опекает СерИва. Сказал бы кто раньше, что такое может случиться, — в лицо бы расхохотался тому шутнику…

Вчера, после выступления Дэсса по видео, они ринулись в клинику за Светланой. Мстислав ожидал, что придется прорываться с боем, однако силовая защита вокруг клиники оказалась отключена, и они не встретили ни души. Скорее всего, персонал — вселившиеся в людей СерИвы — разбежался после обращения Ханимуна. Мстислав забрал из палаты чуть живую, еще не поверившую в свое исцеление Светлану, а после за ними долго гналась полиция. Грозились расстрелять, если не подчинятся. Три больших глайдера против их маленькой машины. Мстислав взял курс на горы, включил автопилот и вместо сигнала бедствия послал Кеннивуата-ра, песню убийства, которую напел Дэсс. Полицейские мигом отстали, а вот на телохранителя с женой Кеннивуата-ра в этот раз не подействовала. Мстислав долго задался вопросом, почему, прикидывал так и эдак. Наиболее разумное объяснение состояло в том, что они находились в глайдере высоко над землей, а в таких условиях магия СерИвов не работает. Впрочем, тогда она и на полицейских не должна была действовать, а они отвязались. Наверное, повернули назад с перепугу. В самом деле: какие из переселенных СерИвов полицейские?

Оставшееся до рассвета время провели в горном ущелье. Спали. Мстислав полагал, что в горах безопасно: едва ли СерИвы быстро сообразят сунуться в самое, по их представлениям, гиблое место. Когда развиднелось, он поискал в ущелье воду, не нашел и был вынужден переместиться к реке. Позавтракали и снова улеглись спать. Затем телохранитель велел Дэссу усиленно думать, что делать дальше. Они оба старались как могли, но ничего стоящего на ум не шло. Так до темноты и проваландались без толку.