Пастушья корона - Терри Пратчетт Страница 41

Однако вскоре после полуночи пирушку прервало появление Громазда Йана — он стоял на часах снаружи ^[37] и ворвался в пещеру, весь мокрый от проливного дождя, бушевавшего над холмами.

Громазд Йан без церемоний пнул шлем вождя, Большого Человека клана, и заорал:

— Эльфы поблизь! Нюхом чую!

И тут же из всех щелей хлынули сотни Фиглей, готовых сразиться с заклятым врагом. Они потрясали клейморами и мечами и вопили боевые кличи:

— Ах, тудыть твои траккансы!

— Нак-мак-Фигли не сдаются!

— Лесом топсай, морок шмякнутый!

— Ща кыкс наподдам!

— Долой королька! Долой кральку! Нас ужо не окрутнёшь!

Что-что, а стоять на ушах Фигли умеют: каждый стремился первым ринуться в битву, поэтому они толкались и пихались, путались друг у друга под ногами, и каждый маленький воин орал свой боевой клич, причём был готов отстаивать его в драке как собственную собственность.

— Скока эльфей? — спросил Явор Заядло, поддёргивая поправить спог.

Повисла пауза.

— Один, — наконец признался Громазд Йан.

— Зуб дашь? — переспросил Явор.

Его сыновья и братья уже ринулись к выходу из пещеры, огибая вождя. Ай-ай-ай, как неловко вышло. Весь клан, в порыве геройства и пьяном угаре, рванул навстречу врагу, а врага, считай, и нет. Конечно, у них давно кулаки чесались, но у Фиглей вечно что-нибудь да чешется, особенно в области спога.

Многочисленные пиксты высыпали на мокрые склоны, разыскивая противника. Громазд Иан тем временем повёл Явора к пруду на вершине холма. Буря уже прошла, и поверхность пруда маслянисто блестела в свете звёзд. Там-то, наполовину в воде, и лежал изувеченный, стонущий эльф.

Других эльфов и впрямь поблизости не наблюдалось. Фигли озадаченно молчали, но их мысли, казалось, можно было услышать: всего один эльф? Фиглей хлебом не корми, дай подраться с эльфами, но… один-одинёшенек? Да как такое может быть?!

— Ах, раскудрыть, давно ж нам не приходило хорошенько подракаться, — пожаловался Явор Заядло и ненадолго сделался очень мрачным и серьёзным — для Фигля, разумеется.

— Ах-ха, но хде один эльф, там их завсехда и до-малакучи, — пробормотал Громазд Йан.

Явор принюхался. Эльф лежал и не шевелился.

— Нае, другенных эльфей тута нет. Мы б учуяли. — Большой Человек наконец решил, что делать. — Тыкс, Громазд Йан и Мал-да-удал Штырь — а ну, хват этую чучундру! Ежли рыпнется, сами с усами, кыкс быть. Ой-как-мал Билли Мордаст! — Явор обратился к гоннаглу клана как к самому надёжному посланнику — остальные могли ещё больше переврать его слова. — Поспешай к кельде, сказани ей, что приключнулось. И что мы с собой к кургану волокём.

Потом он заорал так, чтобы его слышали все остальные:

— Этот вот эльф у нас за пленного! Позаложник, о как! Знатца, его низзя укокошивать, пока я не разрешу!

Многие недовольно заворчали в ответ, но Явор Заядло будто не слышал:

— А ну кыкс, ступайте к валунякам да постерегните там! И ежли кака-сяка армыя эльфей попрёт, показните им, на что Фигли способные!

— Я способный на губной гармохе сыгрануть! — вызвался Туп Булли.

Явор Заядло вздохнул:

— Ну, сыграни. Ежли уж мне от твоих музык чуть карачун не пришёл, то эльфей наверняк сдует.

Когда они вернулись к кургану — но не в него, внутри кургана Нак-мак-Фиглей ни один эльф долго не продержится, — кельда оглядела пленника и подняла глаза на мужа:

— Всего единый эльф? С единым-το и юн Фигль на раз-два суправится. А этот вон пораненный, крылсы оба-два оборваны. Это нашие парни его так?

— То не мы, Джинни, — ответил Явор. — Громазд Иан грит, оно с небей сплюхнулось прям в пруд, что возле каменюк-то. И уже такое всё перемятое было. — Джинни хмурилась, и он добавил: — Мы ж воины, не мясорубы какие. Ребя, ясно дело, рвутся в бой, да и мой меч зазвенит, стоит мне эльфей завидеть, но нет чести рубать эльфа, когда он трусится весь, как ушкана хвост.

— Добро ты гришь, Явор, — отозвалась кельда, внимательно оглядев пленное существо, которое по-прежнему лежало без сознания. — Но почему других эльфей не видать? Ты не обшибся, зуб дашь, нету их?

Тут эльф шевельнулся и тихо застонал. Меч мгновенно оказался в руке Явора, но Джинни мягко остановила мужа.

Чуть живое, покрытое грязью создание застонало снова и что-то прошептало — почти не слышно, запинаясь. Кельда вслушалась и с удивлением повернулась к Большому Человеку:

— «Гром и Молния», вот что оно сказануло!

Губы эльфа снова зашевелились, и на этот раз уже и Явор смог разобрать слова:

— Гром и Молния…

Все в Меловых холмах знали, что Громом и Молнией звали знаменитых овчарок матушки Болен. Фермеры верили, что призраки их до сих пор рыщут по округе. Несколько лет назад Тиффани Болен призвала их на помощь, чтобы изгнать Королеву эльфов с Меловых холмов. И вот какой-то эльф у самого входа в жилище Нак-мак-Фиглей осмеливается произносить их имена…

— Ох, чтой-то мне оно не ндра, — сказала кельда. — Но тут нужна нашая мала громазда карга, без неё не порешить. Могёшь кого послать за ней, Явор?

— Ах-ха, Хэмиш летнёт до неё. А мне надыть к камням и клану возвернуться. — Он с тревогой посмотрел на жену. — Эта чучудра ничё те не сделает, агась?

— Ах-ха, я заволоку её внутрей, пусть обсохнется. Ничо она мне не сделает, вон какая хилявая вся. А коль рыпнется, мальчонки наши суправятся. — Джинни кивнула на банду юных Фиглей, которые вываливались из норы, размахивая своими изогнутыми дубинками.

— Ото ж, бу им хорошенный урок в деле, ежли что.

Явор с гордостью оглядел своих сыновей — и быстро пригнулся, потому что один из мальчишек, слишком рьяно размахивавший дубинкой, выпустил её из рук. Будь Явор не таким проворным, стариковский ноготь, крутясь в воздухе, угодил бы ему прямо в ухо.

К его удивлению, вращающаяся дубинка отлетела подальше, а потом вдруг развернулась и помчалась обратно. Не успели они и глазом моргнуть, как ноготь крепко треснул по лбу того, кто его бросил, тем самым избавив Явора от необходимости выдавать проказнику отцовского шлепка.

— Ого, ребя! — заорал довольный папаша. — Да они сдачей выдают! Вот это дубень! Самое то, что Фиглю надо! Оно ж так вдвое веселей!

Тиффани как раз начала одеваться, когда за окном раздался свист, потом что-то упало с неба, ломая ветки, и глухо ударилось о землю. Чуть погодя кто-то постучал в стекло.