Хроники Порубежья - Юрий Рудис Страница 41
Хроники Порубежья - Юрий Рудис читать онлайн бесплатно
Этого Акимушкину говорить не следовало, натуральный кузнец обиделся. Следующие десять минут он посвятил сравнительному анализу двух поколений, своего и нынешней молодёжи. Главный его тезис был тот, что эволюция последние лет двадцать, тридцать, идёт по нисходящей.
— Нормальный мужик, — вещал Ермощенко, — если он голодный, то смотрите на меня. Я ж ни разу не охотник, но раз припёрло, беру медведя и спокойно, без суеты и пыли освежовываю его. Ну, пусть не всего, пусть одну только заднюю конечность. Ане было бы меня? Да вы бы неделю маялись, пока голод своё возьмёт. И только тогда преодолели бы своё чистоплюйство. Только это было бы уже поздно. Потому что в ваших молодых организмах произошли бы к тому времени необратимые изменения. Но это бы особой роли не играло, так как медведь за неделю всё равно бы протух, и тут вам пришлось бы ещё неделю пережидать вторую волну брезгливости, потому как, чтобы кушать тухлого медведя, голод ваш должен подняться на новую ступень. Что при этом случилось бы с вами, об том я вообще молчу. Нежизнеспособные вы какие-то, вот что.
Признавая в словах натурального кузнеца кой-какую правду, — Митька и Саня в пререкания с ним не вступали. И лишь под самый занавес речи, когда куски мяса, нанизанные на ветки, уже выглядели просто как куски мяса, а не как куски медведя, Саня, собравшись с духом, сказал, что напрасно Иван принимает всё это близко к сердцу, потому что таков закон природы. Иными словами, пассионарность поколения отцов угасает в поколении сыновей, с тем чтобы с новой силой возродиться в поколении внуков.
— Я, сынки, это учение, насчёт пассионарности, знаю, — ответил натуральный кузнец, втыкая выструганные только что рогульки по обе стороны костра, — и держу его за туфту, потому что если самого тихого человека загнать как следует в пятый угол, и там его как следует прижать, то не успеешь оглянуться, как из него, примерно в девяносто случаях из ста, получится такой пассионарий, что любо дорого. Другое дело, что иного, хоть в какой угол загони, а он всё будет кивать с пониманием на все творящиеся с ним безобразия и уповать на внутреннюю свободу, но таких оптимистов немного и не о них сегодня речь. Есть и обратный вариант, такие, которым этот пятый угол везде мерещится, их я тоже не учитываю.
— Не согласен, — сказал принципиальный Саня. — Правильный пассионарий никогда не даст загнать себя в пятый угол. Он скорее погибнет.
Неожиданное это соображение заставило Ермощенко призадуматься в поисках подходящего ответа. А когда подходящий ответ был уже почти найден, оказалось, что мясо дошло до кондиции, и научный диспут угас сам собой.
— Реже мечите, граждане. И тщательно пережёвывайте. С медвежатины может пронести не хуже чем с малины, на голодный желудок. — поделился метким жизненным наблюдением Иван, насытившийся первым, заложил руки за голову и откинулся на спину.
— Иваныч, грабли подбери, подмётки сгорят, — посоветовал Митька, отложив недоеденный кусок и одобрительно гладя себя по животу.
— Это, я так понимаю, вместо слов благодарности, — Ермощенко сел, снял ботинки и снова растянулся на траве, так что его пятки почти упёрлись в угли прогоревшего костра. — Как говорил Суворов: Держи голову в холоде, а ноги в тепле. Но это ладно. Что дальше, како мыслите? Например, вокруг медведя на пару дней зависнуть. Покушать его, набраться сил. Но не вижу особого смысла. Тем паче, погода жаркая, мясо очень скоро начнёт портиться. Можно было бы, конечно, попробовать его вялить. Это, значит, так. Нарезаешь его тонкими ленточками и развешиваешь, сейчас не упомню, то ли в тени, то ли, наоборот, на солнцепёке. Да, и еще надо мух отгонять.
— Да, — поддержал Саня. — Я тоже что-то такое слышал.
— Ага. Но тут нюанс, до конца эксперимента можем не дожить.
— Второй вариант?
— Второй вариант простой. Отдохнуть, поспать пару часиков, и идти дальше. Кто-то же подстрелил медведя, значит, какие-то люди тут есть. Ну, я за второй вариант. Вы, как?
Саня и Митька молча подняли руки и тут же бессильно их уронили.
Натуральный кузнец полагал, что сразу провалится в сон, но возбуждение, вызванное треволнениями сегодняшнего дня оказалось сильнее усталости и боли от ушибов. Очевидно, Митька испытывал нечто похожее, оба они ворочались с боку на бок, с завистью поглядывая на третьего своего спутника, который, едва коснувшись головой травы, моментально уснул.
Ермощенко как всегда не выдержал первым. — Улыбается, однако. Интересно, с чего бы это?
Сны ему снятся, — пояснил Митька. — Эротические.
— Да они всем снятся. В вашем-то возрасте.
— Мне не снятся, — печально сказал Митька.
— То есть, как это, не снятся. Совсем, что ли?
— Только про войну.
— А, — успокоился Иван. — Ну, это ничего. Это пройдет. А всего лучше барышню найти, такую, — не находя нужных слов, Иван показал руками, — с круглой попой. И вот тут, — он гулко ударил себя кулаком в грудь, чтоб тоже было.
— Сердце, что ли? — скривился Митька. — Ты мне, Иваныч, еще про душу расскажи. Да?
— Сердце? — Иван изумленно воззрился на Митьку и, сообразив, заржал, зажимая, чтоб не шуметь, себе рот ладонью. — Ну, ты, солдат. Ладно, как найдёшь, сам разберешься, где там сердце, где там что.
После этих слов Иван в который раз закрыл глаза и вдруг, ура, ура, уснул. Но сон ему приснился удивительно тупой.
Громко щелкнул замок, открылась стальная дверь. — Здравствуйте, Иван Иванович. Проходите.
На пороге незнакомой квартиры стояла интеллигентнейшая женщина, о чем неоспоримо свидетельствовала приятная округлость форм и приветный блеск очков в тонкой золотой оправе.
Начало сна было замечательным.
И воодушевлённый Иван вошел в дверь, печатая шаг, как космонавт по ковровой дорожке, по ходу стараясь угадать, что из себя представляет хозяйка квартиры. Угадать не получалось, очевидно, фантом, сформированный его воображением, не был детализирован настолько, чтоб можно было с ходу определить место работы и должность. Ясно было только одно, что работа была хорошая, а должность просто отличная, скорее всего по административной службе. Была в этой женщине державная томность, присущая среднему звену госаппарата.
— Пожалуйте, Иван Иванович, — перед Ермощенко гостеприимно распахнулась ещё одна дверь, ведущая, как он по простоте душевной надеялся, в альков. Иван доверчиво последовал приглашению, и дверь за ним захлопнулась с тюремным треском. Дальше последовал невнятный прогон действа, как это обычно бывает в сновидениях, и вдруг оказалось, что приставили Ивана нянькой к какому-то местному младенцу, не по летам смышленому. Отчего случилась такая неприятность, было непонятно, об этом наверно было в предыдущей серии, которая натуральному кузнецу так никогда и не приснилась.
Приставили и приставили. И вот стал Иван укладывать младенца спать, а тот спать ни в какую не хотел, без того, чтоб не рассказал ему Иван сказки.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments