Год грифона - Диана Уинн Джонс Страница 41

Лукин, буркнув что-то насчет того, что его отец последние восемь лет воюет с Империей, подался назад и спрятался за Эльду. Эльда же так напугалась, увидев, что вся эта толпа движется к ней, что ее передние лапы сами собой подобрались под брюхо, спина выгнулась горбом и крылья распахнулись. Сама того не желая, она выгнула шею, вытянула клюв, готовясь к нападению, и вздыбила хохолок. Надо сказать, что вышколенные имперские легионеры малость сбились с ноги при виде этакого чудища.

Тут Рёскин испуганно вскрикнул и нырнул под левое крыло Эльды.

— Спрячь меня, скорее! — воскликнул он. Когда процессия свернула к Эльде, стало видно, что следом за ней во двор входит группа гномов. Гномы были разодеты еще пышнее имперского посольства. Когда легионеры сбились с намеченного пути, гномы растерянно остались стоять одни посреди двора, весьма раздосадованные.

— Это за мной! — прогудел Рёскин, зарывшийся в перья.

Эльда поспешно опустила крылья и села. Она поймала себя на том, что нервно хлещет хвостом по ногам Лукина, и поспешно подобрала хвост, обернув его вокруг лап, — заодно и прикрыла ноги Рёскина. Однако хохолка не опустила. Она и сама удивилась, откуда вдруг в ней пробудилась такая заботливость. Это все оттого, что Рёскин прижался к ее боку и она ощущала, как проходит сквозь перья его голос. «Материнский инстинкт!» — догадалась Эльда. Наверно, грифонши именно так защищают своих малышей.

Она настороженно следила, как все имперское посольство опустилось перед ней на одно колено — все, включая стариков, хотя тем это стоило немалого труда. Гномы тем временем пожали плечами и зашагали дальше к Дому заклинателей. Эльда была так рада видеть, что гномы наконец уходят, что сменила гнев на милость и любезно сказала имперцам:

— Встаньте, прошу вас — и желаю всяческих благ вашей Империи.

Услышав, что она еще и разговаривает, все вздрогнули и даже солдаты не сразу сумели подняться с колен. А встав, имперцы обнаружили, что гномье посольство успело их опередить.

— Шагом марш! — крикнул их командир, и процессия устремилась к Дому заклинателей быстрым шагом, постепенно переходящим в трусцу.

Фелим осторожно приподнял край Эльдиного крыла и заглянул туда.

— Рёскин, чего ты так перепугался?

— Отведите меня в Эльдину комнату, тогда все расскажу, — прогудел Рёскин из-под крыла.

А тем временем Коркоран был просто вне себя от ярости. Казалось, весь свет только о том и думает, чтобы помешать ему немедленно взяться за работу и развить идеи, которые подбросили студенты. Сперва этот верховный жрец. Не успел Коркоран вернуться к себе в лабораторию, как к нему пришел целитель и сообщил, что сломанной ноге верховного жреца гораздо лучше и теперь он желает вернуться в Священный Город. Прямо сейчас.

А с верховными жрецами, знаете ли, лучше не спорить. А то как призовут своих богов — враз небо с овчинку покажется! Так что пришлось Коркорану отыскать волшебника Финна, потом волшебника Денча и пойти с ними втроем в Дом целителей, прихватив с собой все необходимое для заклятия переноса. Потому что Священный Город находится далеко на севере, и нужна сила трех волшебников, чтобы отправить человека в такую даль. На это ушло все утро.

Затем Коркоран примчался обратно в лабораторию — но там уже ждал привратник. Привратник сообщил, что с ним желает немедленно повидаться отряд высокопоставленных гномов.

Коркоран тяжело вздохнул.

— Я приму их после обеда, в зале совета, — сказал он и тут же послал за обедом, пока не случилось еще какой-нибудь напасти.

Но не успел он приняться за трапезу, как один из секретарей привел к нему имперского центуриона. Центурион приветствовал волшебника на имперский манер — резким взмахом руки, от которого Коркоран шарахнулся назад, — и объявил, что двое благородных сенаторов Империи, Антонин и Эмпедокл, в настоящее время находятся в городе и смиренно просят о срочной аудиенции. Рассерженный Коркоран решил принять их заодно с гномами, чтобы зараз покончить со всеми назойливыми посетителями.

— После обеда, — сказал он. — В зале совета.

По крайней мере, так ему удастся сэкономить хотя бы часть дня на то, чтобы наконец заняться делом.

Центурион снова взмахнул рукой и удалился. Коркоран не спеша покушал, время от времени записывая кое-какие соображения по поводу корабля и сожалея, что не поговорил со студентами подольше. Рёскин явно сказал меньше, чем мог бы. Наверно, стоит организовать индивидуальные занятия, чтобы обсуждать на них с Рёскином строительство корабля. В конце концов Коркоран вздохнул и, сокрушаясь о времени, которое предстоит потратить впустую, побрел к лестнице, ведущей в зал совета.

Он спустился уже до середины лестницы, когда в вестибюль стремительно хлынул отряд легионеров, потом сенаторы и следом еще отряд легионеров. А за ними в вестибюль медленно вступили надменные гномы. Коркоран остановился. Как роскошно они все разодеты! Он собирался было принять их в своей футболке и галстуке, разрисованном кометами, чтобы показать незваным гостям, как он занят. Но, увидев процессию, тут же передумал.

«Все они очень богаты, — подумал Коркоран. — Я ведь посылал им просьбы о пожертвовании! Быть может, они явились именно по этому поводу. Нет, надобно одеться поприличнее, чтобы показать им, сколь благородно и почтенно заведение, которое им предстоит поддержать!» Волшебник снова вздохнул, призвал к себе свое официальное одеяние и накинул его прямо на лестнице. Дело в том, что Коркоран терпеть не мог этих тряпок еще со времен туров, когда мистер Чесни требовал, чтобы все маги непременно ходили в подобающих им костюмах. Тем не менее волшебник величественно спустился с лестницы, облаченный в алый балахон мага третьего уровня, с горностаевым капюшоном, говорящим о том, что он занимает высокую должность в университете. Коркорану было жарко и неудобно.

Когда он вступил в зал совета, все ему поклонились, и он порадовался, что позаботился одеться поприличнее. Оба сенатора красовались во всем великолепии одеяний имперского сенатора: царственный пурпур, алая кайма, лавровые венки и все прочее, что полагается. Просторный зал совета был набит их легионерами. А при виде гномов у Коркорана и вовсе захватило дух: золоченые доспехи, украшенные самоцветами, парадное оружие, драгоценные камни, вплетенные в косицы... Двое из них, со снежно-белыми волосами, носили на голове платиновые диадемы тончайшей работы.

Вся эта роскошь потрясла Коркорана, хотя он, конечно, постарался не подать виду. Он стремительно прошагал к другому концу стола и сел лицом ко всем присутствующим. Видя это, оба сенатора, кряхтя, опустились на стулья, в то время как легионеры остались стоять позади них плотными рядами. Беловолосые гномы тоже влезли на стулья, слегка побрякивая доспехами и прочей амуницией, а другие гномы остались стоять, столпившись позади них. «Это чтобы те, что сидят, казались важнее», — подумал Коркоран.

— Добрый день, господа, — начал он любезным, но деловым тоном. — Чем могу быть вам полезен?

— А вы кто такой? — осведомился один из гномов, оставшихся стоять.