Любовь приходит в черном - Анна Чарова Страница 41

— Готов поклясться, что не видел вас раньше, — рассыпался в комплиментах принц. — Иначе запомнил бы такую красоту. Когда вы в последний раз были на подобной вечеринке?

— Попытаюсь вспомнить. В конце августа в «Космосе».

— Да? Странно, я тоже там был, но вас не помню.

— Наверное, потому, что прошло слишком много времени, — сказала Марина.

— Знаете, в чем особенность мероприятия господина Антонова, известного гуманиста?

— Понятия не имею, — она остановилась возле лимонного дерева с ярко-желтыми плодами, подальше от сцены, чтоб не так орали и не мешали разговаривать.

— Двадцать процентов пригласительных он раздал быдлу. Но я сразу понял, что вы не из этих, хоть и не знаю вас. — Он коснулся кулона на ее груди. — На чем вы приехали?

— На тыкве, — отрезала Марина и зашагала прочь, надеясь, что мажор за ней не увяжется, однако он семенил следом.

— Я могу рассчитывать на вашу благосклонность?

Марина остановилась и посмотрела недобро.

— Вы нарушаете правила маскарада.

— Почему же?

— Здесь положено быть в маскарадных костюмах, а уровень вашего презрения выдает в вас как минимум наследника нефтекачки. Думаю, ваши родители не одобрят столь неравный брак.

Пока мажор переваривал услышанное, Марина ввинтилась в пеструю толпу, защищая бокал с вином свободной рукой. Протиснулась к кактусовой горке, где было более-менее свободно, поискала Юлю Тикус, снова не нашла. Напрягла чувства, пытаясь понять, есть ли в «Эдеме» ловцы — ничего не поняла. То ли их не было, то ли большое скопление людей притупляло чутье.

На сцену вышел господин Антонов — молодящийся мужчина в строгом костюме и сине-черном полосатом галстуке, под руку он вывел дочь — красавицу незапоминающегося типа, какие обычно притягивают взгляды, но забываются спустя минуту. Дочь баюкала младенца в розовых пеленках.

Гости зааплодировали. Активизировались официантки с подносами. Марина запрокинула голову: за куполом начался дождь. Капли разбивались о стекло и скатывались вниз.

А здесь — тропики. Цветут кактусы, наливаются плоды на апельсиновых деревьях, даже банановые пальмы наличествуют. Спасибо Тампошке за глоточек лета!

Когда Антонов покинул сцену грянула музыка, выскочили акробаты, а следом за ними — три певички из известного трио. Как и положено, блондинка, брюнетка и рыженькая.

Эльфийка, стоящая спиной к Марине, начала пританцовывать, периодически вертя головой по сторонам, будто кого-то потеряла. Совершенно белый пух волос ниспадал до талии. Бледное загримированное лицо было беспристрастным, а вот разноцветные глаза — один зеленый, второй серый в желтую крапинку — выражали вселенскую тоску.

Марину будто током ударило. Это ведь она, Юля Тикус! Жертва. И она наверняка ждет своего палача! Марина расфокусировала взгляд, снова посмотрела на модельку: теперь она казалась бледнее, ее будто очерчивала темнота. Не фатально, девушка еще не перешагнула грань, и если остановить Артура, ее можно спасти.

В памяти всплыли фотографии с похорон Катеньки. С Мариной могло быть то же самое. То ли она оказалась сильнее, то ли вовремя «соскочила», спасибо Яну и его команде. Теперь она должна помочь Юле. Вот только как? Подойти и сказать, чтоб держалась от Артура подальше? Так ведь не послушает, не поверит. Влюбленная женщина — существо жалкое и безвольное, а жертвы ловцов — и подавно. Достаточно себя вспомнить.

Марина ощутила слабость. Самой бы рассудка не лишиться! Безумно захотелось, чтоб рядом был кто-то, о кого можно опереться, например Ян. Привыкшая рассчитывать только на себя, она засомневалась, что справится без его помощи.

Боковым зрением она продолжала наблюдать за Юлей. А та вдруг подпрыгнула, махнула рукой, заулыбалась. Неужели…

Но к эльфийке подбежала девушка в костюме белки из «Ледникового периода», обняла ее, чмокнула в щеку. Фууф, пронесло. Но не факт, что Артур не явится позже.

Увидеть его хотя бы мельком… Увидеть, чтобы сдать Яну, а потом рыдать над несбыточным. Здесь не до сантиментов: или Артур, или Марина. Третьего не дано.

Нащебетавшись с подругой, Юля двинулась прочь от сцены. Судя по выражению лица, ей не нравилась музыка. Марину и саму она начала напрягать. К тому же следовало подобраться к Юле поближе.

Вынув телефон, она написала Яну: «Юля здесь. Ловца пока не вижу».

Туда, где играл рок, девушки не пошли. Подозвали разносчицу, взяли что-то с тарелки и сели на кованую лавочку в виде мостика над ручьем, где плескались золотые рыбки.

Опустошив бокал, Марина подозвала официантку; заказала себе еще вина. Приняв заказ, девушка сделала реверанс и удалилась, а Марина заняла скрытую рогозом лавочку-мостик. Не стоит привлекать к себе внимание, если Юля решит уйти и поднимется, ее будет видно.

Минут через пятнадцать над рогозом появились голова эльфийки и белки. Подруги куда-то направились. Марина не спешила идти за ними, подождала, пока скроются из вида, и двинулась в том же направлении, но навстречу попалась толпа, перемещающаяся из одного сектора в другой, и Марина вынуждена была пропустить ее, остановившись с краю булыжной тропки.

Оказывается, противная группа уже отыграла, и начались поэтические чтения, вот изрядно поддатые гости и потекли слушать попсу. Стеклянная дверь перед Мариной распахнулась, и она шагнула в тишину, пахнущую кофе и корицей. На сцене настраивал микрофон мужчина в костюме длинноклювой птицы, в смокинге, с черной бабочкой.

Слушателей было немного, не больше тридцати человек, в основном молодежь. Рядом с Мариной обмахивалась веером грудастая женщина в черном атласном платье с алой окантовкой. На правой груди красовалась красная пика, как в картах. Такая же была на левой ягодице. Волосы цвета воронова крыла пиковая дама уложила в подобие короны.

— Хочу начать стихотворением Александра Барабашева. «Все, кого мы любили», — проговорил чтец приятным контральто. — Но прежде хотелось бы вам всем пожелать взаимной любви. Итак, с вами Николай Матросов.

Все, кого мы любили, от нас не уходят,

Остаются в углах, смотрят с легким укором,

По Нескучному саду их призраки бродят,

Развлекая деревья ночным разговором.

Все, кого мы любили, нас жаждут и ранят,

И от них не умчаться, мигнув стоп-сигналом,

А умчишься, найдут и в болото заманят,

И напорют душой на холодное жало.

Все, кого мы любили, вовек не отпустят,

Будут мчаться по следу, как гончие ада,

И любовью убьют… и от этого грустно…

Так что лучше не пейте любовного яда.

Слушая, Марина не заметила, как выпила вино. А ведь правда, каждая строчка — правда! Не избавиться ей от любви. Да, это глупо, да, разрушительно… Бежать отсюда надо. Позвонить Яну, пусть принимает дежурство, и уносить ног и, пока цела.