Дар Прозерпины - Андрей Дыфо Страница 41

Иванов, балансируя руками, подошел к краю шкафа и попробовал наступить на край потока. Нога сразу стала уходить под воду.

– Вот видишь, что я и говорил, не получается! – опечалился Иванов-Пифон. – Вот она, оборотная сторона медали, сами устроили потоп, теперь расхлебываем. А все из-за чего – пошли на поводу у народных масс. Да, Фрумкин? Ты как полагаешь?

Почтальон молчал. Апатия не покидала его.

– Ты чего, господин Предвестник, не в себе, что ли? Чего все время молчишь? Язык глотать команды не было!

Фрумкин все равно не отвечал. Он решительно не понимал метаморфоз Иванова, который мог веселиться и шутить, когда кругом беда, разруха, хаос, смерть. И также беззаботно радоваться, когда кругом весело и озорно. А то вдруг нагонять на себя строгость и величие. Лев, собственно, и не пытался его понять, поскольку окончательно запутался в происходящем вокруг. Он ощущал себя пешкой на шахматной доске, которую в конце сложной партии пытаются довести до конца поля и превратить в значимую фигуру. Но пешка в данный момент оставалась пешкой и внутренне не была готова ни к тому, чтобы превратиться в королеву, ни к тому, чтобы на глазах у всех быть кем-то съеденной.

– Э-э-э, – протянул Пифон, – так дело не пойдет. Почетный гражданин города, Предвестник, а раскис. Соберись с духом, мы плывем на встречу со спасенными! Конечно, старый шкаф – не пирога и не триера, но дело не в форме, а в содержании!

* * *

Плот сшиб с перил моста Максима, едва не задев архивариуса Алексея, и, крутясь, понесся дальше. От удара попадала вся команда, и Олег Петрович Потапов не удержался и соскользнул в воду. Он попытался догнать плот вплавь, но где там! Крыша стремительно удалялась, вертясь в бурунах и водоворотах. В ботинки тут же налилась вода, одежда стала донельзя тяжелой. Так долго не продержаться! Потапов окинул взглядом бурную реку, делающую широкий изгиб вокруг холма, на котором, точно вороны на ветках, громоздились искавшие укрытие от потопа люди. Было ясно: до холма доплыть не удастся, силы и года уже не те, что раньше, да и нервозность последних дней давала о себе знать вялостью сознания и мышц.

Вдруг, откуда ни возьмись, показалась небольшая лодчонка, с несколькими пассажирами на борту. «Вот оно, мое спасение», – подумал Потапов и замахал руками, чтобы его заметили. Судя по тому, что курс лодки сменился и теперь она шла не к берегу, а выруливала к нему, Потапов понял, что его сигналы не остались незамеченными.

В лодке находился Виктор Подольский вместе со знатными игроками на курсе валют Алексеем Евграфовичем Кривулей и Игорем Борисовичем Мироновым. Помимо них в лодке разместились еще две малахольные девицы, столь напуганные происходящим, что, кроме попискиваний, охов и стонов, за все время совместного плавания от них ничего услышано не было. Когда Миронов увидел плывущего в волнах человека, то предложил взять его на борт. Кривуля высказал некоторые сомнения, сводящиеся к тому, что на лодке и так мало места, чтобы еще других подбирать. Спор разрешил Подольский, который сказал, что бросать человека на волю стихии не по-христиански, и лодка направилась к утопающему. Когда человек был уже на расстоянии каких-то нескольких десятков метров, в ушах Подольского ни с того ни с сего раздался голос Ивана Ивановича:

«Виктор, вот ты хочешь спасти человека, а знаешь ли ты о том, что из-за него твоя бухгалтерия в прошлом месяце вовремя не получила денежный перевод?»

Подольский немало удивился, но подумал: «Так это ж не я, а бухгалтерия. Да и чего это вдруг из-за какой-то чепухи мы не должны спасать человека». Стоило ему об этом подумать, как тот же вкрадчивый голос шепнул:

«А знаешь ли ты, о Великий помощник Предвестника, что именно из-за него ты получил полгода назад бандероль на месяц позже положенного».

«Да я, собственно, и не задумывался как-то…»

«Напрасно, напрасно. Вот если бы ты глянул на печать, которую ставят на бандероль в городском отделе доставки, и сравнил бы дату на ней с датой, когда ты ее получил на руки, увидел бы, что около месяца она пылилась на складе. А в ней были, между прочим, свежие конфеты, которые к моменту получения тобой вышеозначенной бандероли с трудом можно было надкусить, да и то с опаской посетить в ближайшее время стоматолога. Кроме конфет в бандероли было еще письмо интимного содержания, с поздравлениями с днем рождения, которое также запоздало на месяц. Из-за этого, не в последнюю очередь, вышел крупный скандал с отправителем… Об этом ты тоже забыл?»

«И это все из-за этого самого человека?»

«Ага, из-за него самого!»

«Вот зараза! И этого прощелыгу я должен спасать?!»

«Да никому ты ничего не должен!» – поддакнул голос Иванова.

Виктор Подольский, к изумлению попутчиков, вдруг изменил свое мнение относительно истинно христианского поведения и сказал:

– Ребята, может, все-таки черт с ним, у нас и так мало места в лодке, а этот – вон какой упитанный, с ним мы до холма не догребем. Да и стар слишком, на веслах не устоит.

Кривуля, изначально настроенный против идеи спасать кого-либо, горячо поддержал Виктора. Лишь Миронов все выгребал и выгребал суденышко в сторону терпевшего бедствие. Но тут чей-то знакомый голос, будто где-то совсем рядом, мягким тембром пропел ему на ухо:

«Любишь менять деньги по выгодному курсу?»

«Ага», – мысленно честно признался Миронов.

«Помнишь обменный пункт на Главпочтамте?»

«Помню, конечно».

«Ну и как тебе он?»

«Отличный обменник, побольше бы таких».

«Ну, так знай, что из-за этого человека тебе больше не удастся менять деньги по выгодному курсу».

«Это почему же?»

«Да очень просто, его закрыли. И распорядился об этом именно он».

«Не может быть!»

«Все может быть, в этом мире все может быть».

Миронов вдруг перестал грести в сторону утопающего и вслух произнес:

– Да ну его, пусть, действительно, сам доплывает, до холма-то здесь совсем ничего, чуток осталось. Лучше давайте женщину какую-нибудь подберем, что ли. Все-таки более благородно. А если этого спасешь, что за поступок? Вот женщину – другое дело. Это будет уже подвиг. Может, и медаль дадут.

Подольский и Кривуля с ним согласились, и лодчонка, снова изменив курс, двинулась к холму. Олег Петрович Потапов, сначала было обрадовавшийся, теперь неистовствовал и проклинал пассажиров лодки на чем свет стоит. Вот негодяи! Вот мерзавцы! Но делать нечего. Еле шевелящимися руками и стынущими ногами он стал разводить воду, медленно двигаясь в направлении берега. А может, все-таки хватит сил и он не утонет? Ведь надежда есть всегда…

* * *

Шкаф с Иваном Ивановичем и Львом Фрумкиным на борту медленно дрейфовал по течению реки. Иногда устремлялся, подхваченный струей, иногда его движение и вовсе стопорилось, когда он попадал в противоток. Внимание почтальона привлекли крики, доносившиеся откуда-то издалека. К изумлению, он узнал голос Олега Петровича Потапова, своего начальника. Было ясно, тот попал в беду. Лев тут же засуетился, энергия снова прилила в его тело, руки почувствовали, что готовы к активным действиям.