Дни знамений - Катарина Керр Страница 41

К сожалению, кроме нее, не было никого желающего предпринять эту попытку.

Старик-продавец, с желтоватой кожей и гладкими седыми волосами, разложил свои товары в тени неподалеку от городского фонтана. Он сидел на корточках за небольшим красным ковриком, глядя прямо перед собою, не мигая, не шевелясь, словно совершенно не беспокоясь о продаже товара. Между тем перед ним были красиво разложены гадательные наборы трех разных типов, от легких лубяных плетенок, набитых дешевыми деревянными фишками, до единственного в своем роде резного ларца с крышкой на бронзовых петлях, содержащего чудесно расписанные костяные таблички. Марха пересчитала свой денежный запас дважды, но, увы, от этого недостающая сумма не появилась: ей не хватало даже на самый дешевый набор. Она неохотно спрятала кошелек за пазуху, но тут старый торговец соизволил взглянуть на нее.

– Если тебе хочется их получить, давай все, что есть, этого хватит. Они умеют сами находить себе настоящих владельцев.

– Неужели, добрый человек?

– Воистину так, – он наклонился вперед и положил узловатую руку на крышку ларца. – Я продаю эти наборы много лет, изъездил всю Ористинну и узнал про них все, что можно. Вот эти дешевые штучки не имеют вообще никакой власти и силы. Один мой знакомый из Орисата ввозит их из Бардектинны ящиками. Думаю, их делают рабы. А вон те, в полотняных мешочках, довольно неплохие, особенно для начинающих. Но время от времени попадаются исключительные образцы, вроде этого. Сама видишь, какая между ними разница!

Он вытащил из ларца одну табличку и положил на ладонь лицевой стороной кверху.

Это был король птиц, изящно вырезанный силуэт с пламенеющими крыльями и длинным клювом; мастер обозначил контуры сине-зеленой краской, втертой в углубления резьбы так, чтобы ее не смазывали пальцами. Рассматривая табличку, Марха вдруг ощутила странную уверенность, что когда-то уже видела ее, да и весь набор, и прежде всего сам ларец.

– Там на дне пятно от вина, – вырвалось у нее; испуганная тем, что сказала это вслух, она зажала рот, но торговец уже услышал.

– Верно, – неохотно признал он. – Но оно совсем маленькое и выцвело. И таблички от него не пострадали.

День был знойным, но Марху прохватил ледяной озноб. Она заставила себя улыбнуться и поднялась. Ей хотелось одного – отвернуться и больше не видеть этого ларца с табличками. Но тут кто-то коснулся ее плеча, и она вскрикнула.

– Тысяча извинений! – это был Эвани, с улыбкой на губах, но с серьезными глазами. – Я думал, ты видела, как я подхожу. Вовсе не хотел тебя пугать!

– Да ничего, я просто… просто беседовала с этим старцем. Видишь, у него… такие интересные вещи…

Эвани взглянул, и глаза его широко раскрылись, как у ребенка. Он опустился на колени, чтобы лучше рассмотреть, а Мархе хотелось закричать, умоляя его уйти. Но когда он сделал приглашающий жест рукой, она послушно опустилась на землю рядом с ним. Он вытащил валета цветов и подставил под солнечный луч, чтобы золотые цветы заблестели. Торговец, оценив дорогую одежду Эвани, из тончайшего полотна с обильной вышивкой, наклонился к нему, расплывшись в сладчайшей улыбке:

– Юной госпоже этот набор показался особо интересным, сударь…

– О, это меня не удивляет! – Эвани смеялся, но взгляд его серых глаз оставался холодным, как сталь, и отсутствующим. – Скажи, где ты приобрел его?

– У купца в Делинте, в прошлом году. Он сказал, что выиграл его где-то в Суртинне, он туда ездит постоянно по торговым делам.

– Ты случаем не помнишь, в каком городе? – Эвани вернул на место табличку и вытащил еще несколько сразу. Увидев, как он держит их своими белыми, длинными пальцами, Марха почувствовала, что теряет сознание, но почему, сказать не могла бы.

– Так-так… – продавец погрузился в задумчивость, но наконец сказал: – Кажется, он упоминал Вилинт, но поклясться не могу. Я беседовал со многими людьми и слышал множество историй с тех пор.

– Понятно. Сколько ты хочешь за них?

– Десять зотаров.

– Отлично! Купить луну с неба было бы лишь чуточку дороже. Два зотара.

– Да что ты! Ларец сам по себе столько стоит!

– Но у него винное пятно на дне. Три зотара.

Они продолжали торговаться, наслаждаясь ритуалом, но Марха не в силах была слушать. Эвани тоже знал про пятно на дне, как и она сама, неизвестно откуда, а ведь они не брали ларец в руки и не смотрели! Она горько сожалела о том, что ей вздумалось остановиться поболтать с продавцом, что захотела купить эти таблички, и еще горше было оттого, что Эвани решил купить их. Но тут она сообразила, что он покупает ларец для нее – просто потому, что ей так захотелось, и он об этом знал. Когда он искоса взглянул на нее и улыбнулся, она почувствовала, что готова умереть от счастья. Наконец пять зотаров перешли из рук в руки, Эвани закрыл ларец, взял в руки и протянул Мархе. Прижав подарок к груди, она потянулась к нему и, повинуясь внезапному импульсу, поцеловала в щеку.

– Ох, спасибо тебе! Они такие красивые!

Он лишь улыбнулся еще раз, с такой теплотой, с такой нежностью, что сердце ее бешено заколотилось. Он поднялся на ноги, помог подняться девушке и взял у нее ларец, чтобы помочь нести.

– Давай вернемся на стоянку. Кстати… здесь, конечно, не самое подходящее место для такого вопроса, но… Слушай, ты не выйдешь за меня замуж? Я знаю, что по вашим законам я должен спросить у отца, но возвращаться восвояси, чтобы переговорить с сим почтенным мужем будет слишком сложным предприятием, а новая встреча не слишком приятной!

– Выйти за тебя замуж? По-настоящему, в самом деле?

– А как же еще?

Его рассмешило ее удивление, и тут она поняла, что давно уже готова сделать все, чего бы он ни попросил.

– Должен ли я понимать твое молчание как отказ или как согласие?

– Конечно как согласие, глупый ты!

Судорожно сглотнув, она разрыдалась, кое-как сдержалась и всю дорогу до караван-сарая очень неизящно шмыгала носом.

– Ах ты, глупец, законченный дурень! – кричала Джилл, не забыв, однако, перейти на язык Дэверри. – Я тебя удавлю когда-нибудь!

– Да успокойся ты, пожалуйста! – Саламандр отпрянул, искренне испуганный. – Не понимаю, отчего ты так сердишься, честное слово, не понимаю!

Джилл осеклась, гнев ее внезапно иссяк, и она глубоко задумалась; вопрос того заслуживал. Быть может, ее беспокоила судьба девушки, уверенной, что она выходит замуж за молодого бродячего артиста, в то время как истина была намного страннее.

– Ладно, прости, не буду больше, – сказала она наконец. – Просто меня смущает, что она так молода, а ты – нет, хоть эльфийская кровь и сохраняет твою красоту.

– Но в этом-то и весь смысл! Вот рассуди, голубка моя: мне давно уже больше ста лет, и для человека я слишком стар, а для чистокровного эльфа, наоборот, молод. Но я ведь ни то и ни другое, правда? – в его голосе прорвалась горечь, но он быстро скрыл ее. – Кто скажет, сколько лет проживет полукровка? Марха сейчас действительно почти ребенок. И потому я надеюсь, что на этот раз нам удастся состариться вместе. Ведь прежде, даже если б ее не сгубила злая лихорадка, я намного пережил бы ее!